снова вдвоем уставились на меня.
– Нет и еще раз нет! – сказала тетушке, твердо глядя в глаза.
Но графиня мой взор проигнорировала. Поднялась и обошла стул, на котором я сидела.
– Волосы покрасим, с одеждой тоже проблем не будет. Цвет глаз пусть таким останется…
– Ну спасибо, – язвительно перебила графиню, и та недовольно зыркнула на меня.
– Завтра поеду в город, там живет одна бабка, хорошие зелья варит. Правда, дорого, но ничего.
– Тетушка, у нас с Лиллиан разная магия, – язвительна произнесла я.
– Ничего, пока до магии дело дойдет, ты уже вылетишь с отбора, – махнула рукой Марисса. – А отцу скажу, что мы с Рьяной тоже поедем в столицу. Дочку же надо поддержать.
– Маменька! – радостно воскликнула Лиллиан и подбежала, чтобы обнять мать.
– Погодите! Я согласия не давала! Никуда я не поеду! – от возмущения соскочила со стула и топнула ногой.
Тетушка же хитро так на меня глянула и тихо произнесла:
– Ты же слышала про денежное поощрение. Оно будет твоим, и в твоих интересах продержаться на отборе как можно дольше, не выдав себя. С таким приданным ты быстро найдешь мужа.
Но замуж я не собиралась, а вот поскорее уехать с братом от родственничков и вернуться в родное поместье – это да. Лишние монеты не помешают. К тому же я смогу поговорить с королем от лица Лиллиан о своем отце, и кто знает, вдруг племяннице его величество разрешит увидеться с арестантом.
– Я соглашусь, но при одном условии: после отбора мы с Ричардом уедем.
– Да ради бога, – махнула рукой тетушка. – Скатертью дорога.
ГЛАВА 3
Месяц пролетел быстро. Сначала дни тянулись медленно, как патока. Тетушка наняла около десятка швей, и работницы трудились круглосуточно: дочь графа Брэдфорда должна была блистать на отборе. Дядюшка Хьюго спокойно воспринял новость, что супруга и ее племянница уедут в Лондон, чтобы поддержать Лиллиан. Он даже заметно повеселел, когда старшая дочь и Кэтрин отменили голодовку и спустились в столовую завтракать. Кузина сказала, что смирилась с решением отца, и попросила передать письмо Дарену с просьбой не отменять помолвку. Граф довольно потер руки и сказал, что лично передаст послание отцу маркиза Шортера.
Ричард расстроился моему отъезду и старался вечера проводить не в дядюшкином кабинете, а в моей комнате.
– Ты же вернешься? – однажды спросил брат, а я наконец поняла, что его глодало.
– Конечно, – ответила ему и удивленно поинтересовалась: – К чему вдруг такие вопросы?
– Ну, найдешь себе в Лондоне мужа и забудешь про меня, – тихо ответил Ричард.
– Как ты мог так обо мне подумать? – воскликнула я и крепко прижала к себе мальчика. – Ты моя семья, и я вернусь. Слышишь? Вернусь, и мы уедем отсюда. Помнишь, я рассказывала тебе о нашем доме?
Братишка шмыгнул носом и попросил:
– Расскажи
