Эчевериа – вчерашний исчез, и путешественник понял, что он опять очутился в своём времени. Он снова посмотрел на настенные часы. Шесть часов пятьдесят пять минут. Всё понятно, он это время прожил в прошлом.
Что делать? Парадоксов нет. Было бы парадоксом, если бы они были. Сократ мне друг, но истина – дороже.
Писатель взял листок бумаги и написал на нём:
Основные Законы Времени.
1. Путешествия во Времени возможны.
2. Путешествия во Времени возможны только в прошлое.
3. Путешественник во Времени ничего не может изменить в Прошлом.
4. Путешественник во Времени находится в Прошлом в виде проницаемой и невидимой субстанции.
5. Путешественник во Времени может видеть самого себя.
6. Путешественник во Времени может читать мысли возможного абонента при контакте с ним его проницаемой и невидимой субстанции.
7. Путешественник во Времени живёт реальное время и в Прошлом, и в Настоящем.
Затем он достал из ящика своего любимого письменного стола пачку сильного снотворного, принёс из кухни стакан кипячёной воды, распечатал пачку и проглотил все таблетки до одной, запивая их водой. Он не хотел жить в этом мире, где нет места фантазии. Он не хотел жить и обманывать, и спекулировать на незнании людей. И иного выхода для него в его представлении не было. Он ничего больше, кроме как писать фантастические рассказы о парадоксах времени не умел делать. Да и не хотел учиться чему-либо другому. И он умер. Уснул. Уснул навсегда…»
Моршински отложил рукопись и глубоко задумался.
Странный рассказ. К чему бы это? Он резко выбивается из общего русла всех прошлых рассказов Родзянского. Налицо явно кризис жанра. Рассказ резко выбивается по стилю. Не депрессия ли у него?
В кабинет к редактору ворвался Матчишек со свежей утренней газетой в руках:
– Родзянский застрелился!
Заседание комитета Ада
Выступал Исхаил.
– Я предлагаю исключить этот пункт из Программы нашей деятельности. Разве такое возможно в наш просвещённый век! Это же дикость! Это же дикость! Ни один здравомыслящий человек не пойдёт на это. Дальнейшая наша работа в этом направлении – авантюра. Нельзя терпеть подобные архаизмы. Люди не поддаются на наши самые изощрённые уловки и провокации. Предлагаю сократить аппарат. Доколе Вельзевул будет подавлять желание большинства! – громко сказал он, обернувшись к председателю.
Председатель, в свою очередь, нервно хлестнул длинным хвостом по стене и раздражённо почесал за рогом. Слова Исхаила явно напугали его. Вельзевул был стар, и его богатый жизненный опыт говорил ему, что лучше всего надо держаться старого, многократно испытанного. Новое всегда несёт в себе элемент неожиданности. Оно приносит перемены, неопределённость и беспокойство за судьбу. Тем более, что сокращения
