не подумавши?
– Пап! Да ничего такого я не говорил! – засунул в кухню голову Серёга. – Я только согласился с мамой, что в деревне молодого женского пола маловато.
– Это да! Есть такое дело, – ответил Николай Степанович, – и запустил зубы в сочный пирог.
После обеда, когда Николай Степанович уже усаживался в свою «Ниву», он вдруг подозвал Серёгу и сказал:
– Кстати о девках, – тут к нам на ферму Танечка на практику приехала, ты бы присмотрелся к ней, хорошая девочка. Она тебя, между прочим, очень хорошо помнит!
– Что за Танечка такая!? – живо заинтересовался приятель. – Я, что с ней был знаком?
– Конечно, знаком! Лизкина дочка! Когда мы сюда приехали, ей лет восемь было.
– Это вот это вот, вечно чумазое создание…! И ты хочешь, чтобы… а, ну да, ну да, время-то уже прошло сколько, – спохватился Серёга, – выросла уже, значит?
– Как этот балбес опером-то работает? Посмотрел на меня Николай Степанович, и лихо, с пробуксовкой стартанул.
– Вот и для меня загадка. Как? – ткнул я кулаком в бок приятеля.
До Демьяново было около двадцати километров, и мы, не торопясь, минут за тридцать преодолели это расстояние, приехав к поселковому клубу за пол часа до начала танцев.
Клуб, как и было заведено ещё со времён благословенной народной демократии, являлся средоточием местной культурной жизни. В большом здании с огромными окнами располагался кинотеатр, зрительный зал которого, путём незначительной трансформации в виде сдвигания жестких кресел к стене, по субботам превращалось в танцпол. В этом же здании, правда с торца, находилась библиотека. А с другой стороны, красовалась вывеска, которая сообщала, что под ней находится вход в местное самоуправление.
– Слушай! А давай я тебя с Иркой познакомлю! – загорелся вдруг Серёга,
– Симпатичная девушка! Не замужем. Библиотекарем вон работает.
– Если симпатичная, чего сам-то, случаем не пользуешься?! – подозрительно уставился я на приятеля. – Или ты уже… был с ней близко знаком?
– Не, не, не! – замахал руками Серёга. – Ничего такого не было! Я, конечно, пару лет назад попытался подкатить, но… она, знаешь ли, шуток не понимает!
– В смысле? Шуток не понимает!
– В прямом! – заржал приятель. – Я, когда в библиотеку первый раз пришёл, там, кроме неё находилась ещё какая-то женщина. У неё с лицом что-то было, толи зубы болели, толи пчёлы покусали…! В общем, лицо опухло, страшненькая была…
– А дальше! – поторопил я, уже догадываясь, чем дело закончилось.
– А дальше, я возьми и пошути. С дуру-то! – и Серёга тяжело вздохнул.
– Чего брякнул-то?
– Чего, чего… Наклонился к Ирке, и на ушко, чтобы опухшая тётенька не услышала, сказал: «Если это страшилище ночью приснится! Топором не отмашешься!»
– А она что? – захохотал я.
– Она сообщила мне, что это страшилище её мама! И если я не успею убраться отсюда за
