шотландца – карьера удивительная, в течение которой мы его видим сначала атташе при русском посольстве в Утрехте, потом камергером великой княгини Курляндской в Митаве и даже английским послом в Петербурге – собственно не принадлежала к царствованию Екатерины: последнее видело только ее закат. То же самое можно сказать о Минихе, этом другом иностранце, произведенном Петром I в маршалы, а Екатериной в строители каналов. Мы не станем рассказывать здесь, каким образом, будучи баварцем по происхождению, он поступил в гессенскую пехоту, сражался под начальством принца Евгения под Уденардом и Мальплакэ, был взят в плен французами при Денэне, перешел в ряды саксонско-польской армии в 1721 г., тридцати восьми лет от роду очутился в свите Петра Великого, стал главнокомандующим царской армии, и одержав во главе ее блистательные победы, двадцать лет спустя должен был взойти на плаху. Топор пощадил его; он был отправлен в вечную ссылку. Он познакомился с Сибирью, где ему выдавался 1 рубль в день на содержание, и где он должен был давать уроки математики, чтобы не умереть с голоду! Возвращенный Петром III, он пытался спасти для него престол. Екатерина не стала мстить ему, но также и не подумала возвратить ему командование войсками. Она не желала вверять этого поста немцу, притом восьмидесятилетнему старику. Она отправила его в Ревель, где и воспользовалась его инженерными познаниями. По-видимому, он удовлетворился этим и писал «своей благодетельнице» письма, поражающие вдохновением и богатством льстивой фантазии:
«Вы знаете, Милостивейшая Монархиня, что я к Вашему великому имени прибавлю эпитеты:
Императрица-миротворица.
Царица знания.
Восстановительница народного процветания.
Спасение и услаждение народов.
Изумление вселенной.
А для меня, по преимуществу – моя звезда и утреннее светило.
Никогда я не просыпаюсь, чтобы сияние Вашего Величества не озаряло радостью мою душу».
Тут скобка:
«Не доверяйте никому, Ваше Величество, постройку Ладожского канала, никому, кроме меня».
Затем, снова начинаются дифирамбы:
«Никогда не видал я картины более восхитительной, как та, на которой я могу восторгаться героическими и божественными свойствами Вашего Величества:
Какое прилежание к делам государственным!
Какая проницательность!
Какая верность в суждениях!
Какая быстрота в преподании наставлений Сенату!
Какая кротость!
Какая ровность характера!
Какая величественная осанка!
Какая поразительная красота!
Какой блеск!
Какое внимание!
Какое снисхождение!
Какая приветливость!
Какой высокий, гениальный
