письмо Демеи. Пробежав его, он говорит:
– Спасибо моему Демее, какого гостя он мне прислал!
23. С этими словами он велит жене уступить мне свое место. Когда же я отказываюсь из скромности, он, схватив меня за полу:
– Садись, – говорит, – здесь; других стульев у меня нет, боязнь воров не позволяет нам приобретать утварь в достаточном количестве.
Я исполнил его желание. Тут он:
– По изящной манере держаться и по этой почти девической скромности заключил бы я, что ты благородного корня отпрыск, и, наверное, не ошибся. Итак, прошу, не презирай скудость нашей лачужки. Вот эта комната рядом будет для тебя вполне приличным помещением. Сделай милость – остановись у нас. Честь, которую ты окажешь моему дому, возвеличит его, и тебе будет случай последовать славному примеру: у довольствуясь скромным очагом, ты в добродетели будешь подражать Тезею (прославленному тезке твоего отца), который не пренебрег простым гостеприимством старой Гекалы.[29] – И, позвавши служаночку, говорит: – Фотида, прими вещи гостя и сложи их бережно в ту комнату. Потом принеси из кладовой масла для натирания, полотенце утереться и все прочее и своди моего гостя в ближайшие бани – устал он после такого дальнего и трудного пути.
24. Слушая эти распоряжения, я подумал о характере и скупости Милона и, желая теснее с ним сблизиться, говорю:
– У меня все есть, что нужно в пути. И бани я легко сам найду. Всего важнее, чтобы лошадь моя, что так старалась всю дорогу, не осталась голодной. Вот, Фотида, возьми эти деньжонки и купи овса и сена.
После этого, когда вещи уже были сложены в моей комнате, сам я отправляюсь в бани, но прежде надо о еде позаботиться, и я иду на рынок за продуктами. Вижу, выставлена масса прекрасной рыбы. Стал торговаться – вместо ста нуммов уступили за двадцать денариев.[30] Я уже собирался уходить, как встречаю своего товарища Пифия, с которым вместе учился в аттических Афинах. Сначала он довольно долго не узнает меня, потом бросается ко мне, обнимает и осыпает поцелуями.
– Луций мой! – говорит. – Как долго мы не видались, право, с самого того времени, как расстались с Клитием, учителем нашим. Что занесло тебя сюда?
– Завтра узнаешь, – говорю, – но что это? Тебя можно поздравить? Вот и ликторы и розги – ну, словом, весь чиновный прибор![31]
– Продовольствием занимаемся, – отвечает, – исполняем обязанности эдила.[32] Если хочешь закупить что, могу быть полезен.
Я отказался, так как уже достаточно запасся рыбой на ужин. Тем не менее Пифий, заметив корзинку, стал перетряхивать рыбу, чтобы лучше рассмотреть ее, и спрашивает:
– А это дрянцо почем брал?
– Насилу, – говорю, – уломал рыбака уступить мне за двадцать денариев.
25. Услышав это, он тотчас схватил меня за правую руку и снова ведет на рынок.
– А у кого, – спрашивает, – купил ты эти отбросы?
Я указываю на старикашку, что в углу
…Тезею… который не пренебрег… гостеприимством… Гекалы. – Легендарный герой Тезей ночевал однажды в доме бедной старушки Гекалы, принявшей его ласково и гостеприимно.
…вместо ста нуммов уступили за двадцать денариев. – Сто нуммов (или сестерциев) были равны двадцати пяти денариям, или одному золотому.
Ликторы – почетная охрана, сопровождавшая важных должностных лиц. За Пифием, разумеется, шли простые служители, но, подобно ликторам, они держали в руках связки прутьев.
…исполняем обязанности эдила. – В обязанности эдилов в Римской империи входил надзор за порядком в городе, в частности на рынках.
