вот и хорошо! – сказала Мальвина. – Папа Карло вам все расскажет. Вы только записывайте, что он будет говорить! Вот и выйдет сказка! Правда, папа Карло?
Карло подумал, почесал себе подбородок и сказал:
– Пожалуй, если наш читатель согласен…
– Согласен! Согласен! – закричали все и захлопали в ладоши.
– …так мы попробуем сделать из него писателя, – докончил Карло.
Тут меня усадили в кресло. Пьеро принес мне чистую тетрадку, а Мальвина – вечное золотое перышко. Карло закурил трубку. Буратино влез к нему на колени. Артемон улегся у его ног, обсасывая косточку. Остальные уселись вокруг и принялись за яблоки, виноград и мандарины.
Карло стал рассказывать, а я записывать. А что я записал, об этом читай дальше.
Глава третья. О том, как папа Карло заболел и куклы искали доктора
Куклам жилось весело и счастливо у старого шарманщика. Они представляли волшебные сказки в чудесном театрике Буратино.
Все ребятишки в Тарабарской стране знали и любили эти представления.
Бывало, чуть Карло выходил на площадь, уже бежали со всех сторон босоногие, оборванные, чумазые малыши и кричали:
– Сказку! Покажи сказку, папа Карло!
Карло ставил свои ширмы, выпускал кукол, и тут начиналось веселье!
Ребятишки смеялись, кричали, хлопали в ладоши.
А богатенькие дети, заслышав шарманку, свешивались из окон дворцов, вываливались из золоченых карет, царапали и кусали своих нянек за то, что те не пускали их к папе Карло!
Каждый, кто хоть одним глазком взглянул на кукольное представление, потом долго веселился. Подумает о Мальвине – улыбнется, подумает о Пьеро – рассмеется, вспомнит Буратино – расхохочется!
А в Тарабарской стране был такой закон: богачи должны быть важными, бедняки – грустными, а смеяться никому не позволено!
И вот однажды, когда Карло сидел дома со своими куклами и клеил им игрушки, дверь растворилась. Вошел толстый, жирный судья в большой шляпе с перьями. На шее у него висела золотая цепь. В руках была палка с хрустальным шаром на верхушке. Он был такой важный, что сразу было видно – он никогда в жизни не смеялся!
Он вынул грамоту с королевской печатью и громко прочел ее.
А в этой грамоте было написано, что король запрещает папе Карло показывать представления. А если он не послушается, ему отрубят голову!
– Довольно смеха!
Тут судья трижды стукнул жезлом об пол и выплыл в дверь, важный и нахохленный, как попугай.
Папа Карло смотрел ему вслед и молчал. Он даже не улыбнулся, когда Буратино стал передразнивать судью: схватил кисточку от клея, стукнул три раза об пол и пропищал: «Довольно смеха!»
Он только провел рукой по лбу, лег на свою колченогую кровать и повернулся лицом к стене.
С той поры Карло заболел.
Он больше не вставал с постели. Он худел, слабел и горел в сильном жару. И вот однажды ему стало так плохо,
