подобное отчебучивает. А вот история боя с Глашатаем Бездны по имени Эджакекере не обошлась без гневных выкриков и разъяренного рыка. Только тогда я понял, насколько сильно на Кхаринзе любили Бома и Гироса – в отличие от меня, эти двое много времени проводили на острове, а потому у них было много друзей и товарищей среди неписей.
– Я вырву глотку этому Эджакекере! – взревел трогг Моварак.
– Как же… вырвешь… – горько прошептал Патрик. – Если Скиф, Гирос и Бомбовоз втроем не смогли его одолеть…
– Даже Деспот пал в бою с подобным чудовищем! – пролаял кобольд Грог’хыр. Он всегда был неравнодушен к демону, считая его чуть ли не своим личным покровителем. – Великий изрекатель грог-х-ра, Деспот Могучий и Жарящий, да будет его имя всегда живо среди кобольдов!
– Мы уже трех щенков назвали именем Деспота! – поддержал пафос момента шаман Рыг’хар.
Все заволновались, начав горячо обсуждать Глашатаев Бездны и идеи, как с ними справиться, и я использовал этот момент, чтобы присесть и снова смочить горло.
– Тихо! – вдруг рявкнул Флейгрей и стукнул кулаком по столу так, что подпрыгнула посуда, а тетушка Стефани вздрогнула. Рык дался ему нелегко, он дрожащей рукой залил в себя все, что было в темной запылившейся бутыли. Опустив голову, повторил едва слышно: – Тихо.
– Дайте боссу дорассказать, – слабым голосом прохрипела суккуба. Сейчас она больше напоминала иссохшую старуху с нездоровым румянцем на впалых щеках. Ее когда-то полные губы истончились, и рот превратился в тонкую линию. – У нас с Флейем не так много времени осталось…
И сатир, и суккуба старались на меня не смотреть, словно чувствовали себя в чем-то виноватыми, и я не стал расспрашивать, что с ними происходит. И без того понятно, что без маны, заменяющей им хао, они разваливаются. В голове что-то заворочалось – какая-то смутная идея, пока бесформенная, но тяжеловесная, словно кричащая о своей важности.
Но поскольку все смотрели на меня, я мотнул головой, сбрасывая наваждение, и закончил свою историю, рассказав, как погибли Ортокон, Бомбовоз и Гирос, а потом явилась Бездна, поведала о Чистилище и предложила стать ее верховным жрецом, я уверил их, что отказался и закончил историю Самопожертвованием.
От плохих новостей я перешел к относительно хорошим, рассказал, как, вернувшись из великого ничто, посвятил храм Левиафану и мы с ним сбежали, и только когда решил перейти к разговору со Спящими, идея, уже оформившаяся и блуждающая по краю сознания, завопила так, что я возбужденно взлетел над столом и приблизился к Флейгрею и Неге, уже зная, что надо сделать.
Рассказывая о Самопожертвовании, я вспомнил, чем меня наградила первозданная сущность:
Касание Хаоса
Вы несете в себе частицу первозданного Хаоса, что позволяет вам преобразовывать собственную ману, жизнь или дух
