палкой.
— В этом нет ни малейшего сомнения, — ответил Генри.
— Кстати, не находишь ли ты, — продолжал Билл, — что близкое знакомство этого зверя с кострами и подозрительно, и даже как-то безнравственно?
— Он несомненно знает больше, чем полагается знать уважающему себя волку, — согласился Генри. — Волк, который приходит по вечерам кормиться с собаками, должен обладать большим жизненным опытом.
— У старого Виллена была однажды собака, которая убежала к волкам, — вслух рассуждал Билл. — Я это хорошо знаю, потому что я сам застрелил ее среди стаи на оленьем пастбище около Литтль-Стака. Старик плакал, как ребенок, и говорил, что не видел ее три года; все это время она провела с волками.
— По-моему, ты попал в точку, Билл. Этот волк не что иное, как собака, и наверное не раз получал рыбу из человеческих рук.
— Только бы не промахнуться, и этот волк, а в действительности собака, скоро превратится у меня просто в мясо, — заявил Билл. — Мы не можем больше терять животных.
— Но у тебя осталось всего-навсего три заряда, — заметил Генри.
— Я выжду и возьму верный прицел! — был ответ.
Утром Генри развел огонь и приготовил завтрак под храп своего товарища.
— Ты так сладко спал, — сказал ему Генри, — что у меня не хватило духу будить тебя.
Билл сонно принялся за еду. Заметив, что чашка его пуста, он потянулся за кофе. Но кофейник стоял далеко, около Генри.
— Скажи-ка, Генри, — проговорил он добродушно, — ты ничего не забыл?
Генри внимательно посмотрел по сторонам и отрицательно покачал головой. Билл поднял пустую чашку.
— Ты не получишь кофе, — объявил Генри.
— Неужто весь вышел? — испуганно спросил Билл.
— Нет!
— Ты, может быть, заботишься о моем пищеварении?
— Нет!
Краска негодования залила лицо Билла.
— В таком случае я требую объяснения, — сказал он.
— Машистый исчез, — ответил Генри.
Не спеша, с видом полной покорности судьбе Билл повернул голову и, не вставая с места, стал считать собак.
— Как это случилось? — спросил он упавшим голосом.
Генри пожал плечами:
— Не знаю. Разве что Одноух перегрыз ему ремень. Сам он этого сделать не мог.
— Окаянный пес! — Билл говорил тихо и серьезно, не выказывая накипевшей в нем злобы. — Не удалось перегрызть свой, так перегрыз Машистому.
— Ну, все мучения Машистого теперь, во всяком случае, окончились; он, несомненно, уже переварился и скачет по пустыне в брюхе двадцати волков, — сказал Генри, и это послужило эпитафией третьей пропавшей собаке… — Хочешь кофе, Билл?
Билл отрицательно покачал головой.
— Пей! — сказал Генри, поднимая кофейник.
Билл отодвинул
