а девушку по имени Холли. Она была без сознания: вероятно, приняла большую дозу неизвестного лекарства. Грейсон зашел в палату Холли: она лежала на кровати, глаза закрыты, никакой реакции на окружающий мир.
Холли была доставлена в больницу в сопровождении ее соседки по комнате Сьюзен – та и вызвала медиков. Теперь Сьюзен ждала в комнате для родственников. Грейсон заглянул к ней, чтобы задать несколько стандартных вопросов: как именно она обнаружила Холли, какие препараты та могла принять, принимала ли наркотики? В комнате было душно, и Грейсон машинально расстегнул халат.
После недолгого разговора (Сьюзен не сказала ничего определенного) Грейсон проводил ее до двери. Прощаясь, он вспомнил про испачканный галстук, поспешно застегнул все пуговицы и опять отправился к Холли. Она по-прежнему была без сознания.
Девушка пришла в себя только наутро. Ее нужно было переводить из реанимации в психиатрическое отделение, и Грейсон заглянул к Холли. Когда он вошел и представился, девушка пробормотала: «Я знаю, кто вы. Видела вас вчера вечером».
«Странно», – подумал Грейсон. «Вы ведь вчера были без сознания, когда я заходил в палату?» – спросил он. «Нет, – прошептала девушка, – я видела, как вы разговариваете со Сьюзен в другой комнате».
Должно быть, кто-то из медсестер сказал ей, что Грейсон беседовал со Сьюзен? Нет, она видела это сама и очень отчетливо. На нем был полосатый галстук с красным пятном.
Потом она пересказала весь разговор Грейсона со Сьюзен. Вспомнила их движения и жесты. Все это абсолютно не укладывалось в голове. Откуда ей знать? Кто мог рассказать Холли о событиях той ночи? Медсестры в приемном покое не были свидетелями разговора Грейсона со Сьюзен. Сьюзен же – единственная видевшая пятно на галстуке – не виделась с Холли после беседы с Грейсоном, о чем он знал совершенно точно.
Как ни озадачен был Грейсон, у него не было времени на расспросы об этом странном знании. Нужно было позаботиться о состоянии пациентки, выяснить, при каких обстоятельствах она вчера потеряла сознание. Холли все еще была слишком слаба, чтобы подвергаться долгим расспросам. Да, она в самом деле приняла большую дозу лекарства, желая расстаться с жизнью. Учеба в университете и жизнь вдали от дома тяготили ее. Выслушав эту короткую историю, Грейсон покинул палату.
Тогда он не стал затевать никакое расследование. В лучшем случае он выглядел бы нелепо в глазах окружающих. Впрочем, и сам Грейсон был не уверен, нужно ли ему что-то расследовать. Он никогда не был склонен к мистике. Не задумывался о жизни после смерти. Жизнь и смерть были для него медицинскими, научными понятиями, о которых надо рассуждать на языке химии и биологии. Странное знание Холли о пятне на галстуке и всем прочем Грейсон предпочел спрятать в дальний чулан памяти.
Прошло несколько лет. Грейсон стал директором отделения неотложной психиатрической помощи в Университете Вирджинии. Как-то к нему на стажировку пришел Рэймонд Моуди. К тому времени он уже выпустил книгу «Жизнь после смерти», ставшую национальным бестселлером. Именно Моуди ввел в оборот понятие «околосмертные переживания» (ОСП).
Общение с Моуди стало для Грейсона поворотной точкой в карьере. Он понял, что случай с Холли вовсе не исключение. И вновь ощутил сильнейшее желание объяснить самому себе этот случай. Причем объяснить так, как он привык: с сугубо научной точки зрения. В конце концов, именно для этого и нужна наука – чтобы объяснять мир в самых разных его проявлениях.
Грейсон стал собирать описания ОСП: со временем их набрались сотни. Людьми, испытавшими ОСП, были дети и взрослые, мужчины и женщины, верующие и атеисты. На сегодняшний момент статистика такова: 10–20 % людей, оказавшихся при смерти, сообщают об ОСП. Возможно, таких людей больше, но они решили молчать. В историях выживших пациентов постепенно стали просматриваться закономерности:
В момент угрозы жизни время либо исчезает, либо замедляется. Один из пациентов Грейсона, 44-летний мужчина по имени Роб, вспоминает свое падение с приставной лестницы. Происходящее будто распалось на серию стоп-кадров, он даже успел примериться, как отклониться, чтобы упасть в кусты, а не на каменную плитку. И в самом деле успел отклониться, не удариться головой о камень.
Интересно, что такое переживание возникает, когда человек оказывается при смерти внезапно – скажем, у него случается непредвиденный инсульт. Гораздо реже такие ощущения свойственны тем, кто долгое время находился при смерти или пытался совершить самоубийство. Очевидно, угроза жизни переводит наше сознание в другой, экстремальный режим, помогающий сориентироваться быстрее.
ОСП отличаются четкостью и яркостью. Пережившие этот опыт помнят происходившее с точностью до – вот именно! – пятна на галстуке. Половина опрошенных Грейсоном пациентов говорила,
