в ступор. Паникую. Хаотично обдумываю все мамины слова и открываю рот. Нужно что-то сказать, точнее, рассказать правду.
Я ведь вчера могла сказать нет. Отказаться от поездки или просто не пить алкоголь. Могла вызвать такси и уехать в любой момент, не доводя до абсурда, но я продолжила вживаться в роль. Тешить свое самолюбие и глупые надежды на то, что вот теперь-то могу быть как все. Веселиться. Жить на полную катушку.
Какая же дура!
– Я… То есть, Ян не виноват. Он, наоборот, мне помог.
– Что? – мама прищуривается. – Ты его защищаешь? Он тебе угрожал чем-то? Иди что-то рассказал?
Мама начинает нервничать, но я не придаю этому значения.
– Нет. Просто я сама хотела повеселиться, мама, потому что всем можно, а мне нельзя. «Никогда и ничего нельзя», – последние слова говорю тверже. Смотрю ей в глаза. – Пока ты здесь жила, – сглатываю, ведь что сейчас скажу то, что явно ее может задеть, – я сидела дома и училась. Только училась. Бабушка никогда и никуда меня не отпускала. Боялась, что, – отворачиваюсь, – боялась, что я повторю твой сценарий и рожу в шестнадцать.
Мама отшатывается. У нее дрожат губы. Она прикрывает глаза, потирая пальцами переносицу, а я зачем-то продолжаю:
– Вчера был первый вечер, когда я вообще вышла из дома после десяти вечера, мама. Я впервые побывала на вечеринке, тусовке, вписке, без разницы где. Я просто хотела быть как все. Да, перебрала с алкоголем, но я и не пила никогда. Откуда мне было знать, что… Все мои друзья там, дома, считают меня зубрилой. А нашу ба – тираншей. Знаешь, как будет выглядеть мой выпускной? Все поедут на дачу после ресторана, а я пойду домой. Все будут веселиться, а я – спать. В восемнадцать. В день, который никогда не повторится, потому что я не думаю, что мне снова придется заканчивать школу, мама.
– Ника, я не знала…
Мама тяжело вздыхает и поджимает губы.
– Ты всегда такой веселой была, когда я приезжала, говорила, что тебе нравится жить с бабушкой, поэтому я и не хотела рушить твою привычную жизнь. Забирать к себе, на съемную квартиру, в другой город… Я думала, это будет нечестно по отношению к тебе – вот так вырвать из среды, где у тебя все хорошо.
– Я так говорила, чтобы вас не расстраивать. Ни тебя, ни ее.
– Ника…
– Извини, – склоняю голову, – то, что произошло вчера, такого больше не повторится. Не переживай.
Я делаю робкий шаг, а потом почти бегом скрываюсь на кухне. Прилипаю спиной к стене, затаив дыхание. Закрываю глаза, чувствуя, как по щекам катятся слезы. Я все-таки ее обидела. Мне просто не стоило сюда приезжать. Я всегда все порчу. Жизнь маме, которая была еще подростком, когда меня родила, бабушке, которая положила жизнь на мое воспитание и поставила крест на своей. Всем.
Слышу удаляющийся стук каблуков. Мама, видимо, вышла из гостиной. Перевожу дыхание и усаживаюсь за стол. Минут десять смотрю в одну точку и вытираю льющиеся слезы.
Когда за спиной слышится шорох, вздрагиваю, активнее тру щеки и моргаю.
