ночи в баре я проспал почти до самого вечера, ехать куда-либо уже не было никакого желания. Даже мысль об испорченном празднике не перевешивала желания просто сидеть и не шевелиться.
Ника останавливается рядом со мной, практически плечом к плечу.
– Как ты узнал, что я здесь? – смотрит в глаза.
– Методом дедукции.
– Ладно, – кивает, – но за…
– Много вопросов. Мы идем? – делаю шаг в сторону воды.
– Да.
Глупость аккуратно ступает по камням и замирает у кромки воды. Волны едва доползают до ее пальцев, когда это происходит, Ника ежится.
Водичка самое то. Сразу захожу по пояс, а потом ныряю. Терпеть не могу шампанское, потому что от него болит башка, но какого-то черта все равно пью. Вчера не было исключением. Я пошел прогуляться по набережной, забрел в первый попавшийся бар, где встретил ту самую Мальвину, с которой проснулся.
Проплываю пару метров под водой и, вынырнув, смотрю на берег.
Ника продвинулась на несколько шагов. Ей по колено.
– И? – ору на весь пляж.
– Холодно.
– Глупость, забей…
– Я не глупость! И вообще… Передумала!
Она резко разворачивается и семенит на сушу.
– Упрямая утка, – брызгаюсь в нее водой, когда вылезаю на берег.
– Сам ты… Утка.
Мы какое-то время смотрим друг на друга молча. В моей голове абсолютный штиль. Меня вообще с утра на разговоры мало тянет. А еще в башке настойчиво долбит вопрос: какого хрена здесь происходит?
То, почему я не против свалить с ней отсюда, понятно. Это место меня раздражает. Если я увезу Нику, то насолю Ладе и подгажу отцу. Они будут дергаться всю его командировку.
Но какой прикол просто везде ее за собой таскать? Она же унылая субстанция. Иногда проблескивает огонек, но запала хватает ненадолго. Без рычагов давления и шантажа – гиблое дело.
– В чем твой план? – Ника надевает кофту на дрожащее тело, снова усаживаясь на камни, только теперь стелет себе под задницу сарафан.
– Ты хочешь их проучить. А я просто люблю бесить людей. У нас общие цели.
– Допустим. Зачем ты меня поцеловал? – она спрашивает, а сама опускает взгляд.
– Понравилось?
– Это было… Будто ко мне в рот залез червяк. Мерзко, – часто кивает. – Никогда так больше не делай.
Я откровенно ржу. Мое самолюбие не задеть такими тупыми сравнениями.
– Поверь, я чувствовал то же самое, Глупость. И повторять уж точно больше не собирался.
– Прекрати меня так называть.
Вытягиваю ладони перед собой, мол, понял, последний раз.
Ника в это время достает свой телефон. Включает.
– Как много сообщений и пропущенных, – бормочет себе под нос, а потом подносит телефон к уху. – Привет, мам, со мной все хорошо. Я уехала. Это не важно. Вернусь через месяц. Пока.
Я слышу, как Ладка что-то причитает в трубку, но Ника отключается.
