что в свою очередь, очевидно, происходило от его слабого здоровья.
«С игрушкой Кись кричит: ленись! Я не хочу учиться…» – Это фрагмент из «Национальных песен», особого вида творчества лицеистов, в которых подчас очень язвительно прописан каждый из воспитанников, имевший неосторожность как-нибудь дурно себя проявить. А Ржевский, действительно, был очень склонен к ребячеству, оттого вообразить его с игрушкой соученикам не представляло никакого труда.
Несмотря на свою леность и неважные успехи в учёбе, Николай был добрым и любезным мальчиком.
Выпущен был из Лицея в армию, в Изюмский гусарский полк, а уже через несколько месяцев скончался от «гнилой нервической горячки».
Павел Мясоедов
1799–1868
Мясоедов был любимым персонажем лицейских эпиграмм, рассказов и стихотворений, являлся постоянным источником вдохновения для воспитанников, упражнявшихся в шаржах и карикатурах. Староста Яковлев, имевший хороший музыкальный слух и голос, очень умело и смешно передразнивал Мясоедова, пародируя его голос и манеру разговаривать.
На фоне других лицеистов он выглядел неспособным и легкомысленным мальчиком, быстро впадал в гнев и сильно раздражался от нападок на себя. А. П. Куницын так аттестовал своего подопечного: «Занимается предметами вовсе без размышления и сказывает весьма мало успехов». Однако прилежание Мясоедова отмечали все педагоги и наставники: прилежание, наряду с признательностью.
Прозвищ, причём весьма обидных, у Мясоедова было великое множество. Среди них: «Поль», «Глупой», «Глупон», «Мясожоров», «Мясин», «Осло-Домясов»…
Известно несколько случаев, связанных с Мясоедовым и ставшими своеобразными лицейскими анекдотами.
Профессор словесности Н. Ф. Кошанский поставил перед лицеистами задачу – в стихах описать восход солнца. Павел сумел вспомнить строчку поэтессы Буниной:
Блеснул на западе румяный царь природы…
Но дальше он не помнил, промучившись над продолжением стихотворения вплоть до конца урока. Призвав на помощь Илличевского, Мясоедов получил желанную подсказку:
И изумлённые народы
Не знают, что им предпринять:
Ложиться спать или вставать.
Разумеется, над таким коллективным творчеством после смеялся весь класс.
Только сам Мясоедов был о себе совершенно иного мнения.
Это отмечал в своей записке Энгельгардт: «Он всё же исключительно высокого мнения о себе и о своих познаниях…» Правда, тот же Энгельгардт отмечает и положительные качества у Мясоедова – аккуратность, элегантность, доброту… А наставник Куницын доброту своего ученика отмечал особенно, отмечал как основное его качество. И он не ошибся.
Мясоедов был, пожалуй, один из немногих, благодаря которому сохранилось лицейское братство. Он приложил немало сил, чтобы сплотить выпускников, собрать всех вместе на празднования лицейских годовщин. Всех, кто проезжал мимо Тулы, он встречал
