мире зачастую очень трудно. Культура вообще требует напряжения. Малокультурному человеку живется проще.
Бытует, правда, расхожее представление о том, что возможно и необходимо всех равно сделать (воспитать) культурными людьми, что культура должна быть доступной всем. Что касается доступности как отсутствия ограничений для приобщения к культуре, это – верно. Но сделать всех в одинаковой мере культурными, видимо, никогда не удастся.
В каждом обществе есть ограниченный культурный слой, для представителей которого культурное развитие является смыслом существования. В социальном отношении этот слой может быть беспомощным, в политике – наивным, в хозяйстве и быту – не практичным.
Вообще, социальная значимость человека не совпадает с его культурностью. В то же время, огромная масса общества довольствуется субкультурой духовной нищеты, типом существования, при котором ограниченность культурных запросов является комфортной, духовно нищее бытие – удобным. И этой массой ценности культуры используются более или менее случайно, хотя знаки околокультурного бытия в такой среде ценятся (например, нечитаемые, но «престижные» книги).
Освоение ценностей культуры (прежних эпох и периодов, и новых, рождающихся) людьми разных уровней культуры – это отдельная и сложная проблема. Ведь даже понимание того, что является ценностью культуры, а что псевдоценностью, дается не просто. Нет однозначности в разных трактовках того, что такое ценности вообще и, в частности, ценности культуры. И в тоже время, видимо, недаром утверждают, что: «Именно ценность служит основой и фундаментом всякой культуры»[25].
Необходимость дальнейшего осмысления ценностной проблематики
Во всем мире уже с середины, но особенно с конца XIX века пытаются осмыслить ситуацию так называемого ценностного кризиса. В России в очередной раз о ценностном кризисе, «ценностном вакууме» стали много говорить и писать с начала «перестройки». И это, в общем, нормально, поскольку, как бы по-разному мы ни понимали, что такое ценности, в частности ценности культуры, – с ценностными ориентирами в это время что-то очевидно произошло. Однако, я недаром выражаюсь столь аккуратно, не заявляя, вслед за многими публицистами и теоретиками, что произошла смена ценностей или их иерархии, или их девальвация, или крах ценностной системы в целом. Как-то мне уже приходилось отмечать, что, скажем, такие ценности как Царь, Отечество, Вера, будучи несколько модифицированными в советское время, все равно оставались высшими и, по меньшей мере две из них (Царь и Отечество), и сегодня чрезвычайно значимы в России. С третьей – сложнее, но сейчас не об этом.
А о том, что ценностный кризис, действительный или мнимый, нередко объявляется кризисом культуры и связывается с утратой не тех ценностей жизни, о которых упоминалось выше, а так называемых общечеловеческих, духовных, нравственных ценностей, которые якобы до этого времени, до «перестройки», были действенны.
