из заднего ряда.
– Это с кем морока? – вскинулась Наташа и покраснела. – Я что, не летала? Это за вами глаз да глаз нужен, мальчики! По утрам не умываетесь на точках. Не возражай ты, непричесанный, – махнула рукой на Богунца. – Сядь! Сядь! Не умываетесь, потому что времени не хватает, спите долго. Карты, шахматы и девчата рано ложиться вам не дают. А я это устраню. В грязных рубахах ходите, Аэрофлот позорите. Научу стирать! Едите всухомятку…
– Стоп, Наталья Владимировна! – досадливо прервал ее Батурин. – Помалу назад! Еще два-три слова, и я не ручаюсь за ваше место в любом экипаже. Будем считать, что вы рассказали про других мальчиков, не про наших. Наши хорошие. Ну, – еще раз осмотрел пилотов, – хватит торговаться, приглашайте в свой экипаж… Не желаете? Боитесь, бороды она вам обреет? Тогда, Наталья Владимировна, выбирайте сами.
– Хочу к художнику! – быстро сказала Наташа.
Секунда молчания, и… взрыв безудержного хохота. «Все девки к нему льнут!», «Губа не дура», – в общем шуме раздались возгласы. И парень, тот, долговязый, который восхищенно таращился на девушку, был вытолкнут в проход между стульями.
Подняв руку, Батурин остановил гомон, обратился к нему:
– И не стыдно отказываться, Богунец?
– Мы… Я храплю, здорово храплю, Николай Петрович! Ей не понравится… Она сбежит, – еле сдерживая смех, тонким голосом лепетал Богунец.
– Товарищ командир, да это не он. Не его я имела в виду! А он пусть… храпит!
– Наталья Владимировна, вы сказали, что хотите к художнику, а «Художником» у нас кличут Антона Богунца за его различные художества. И не беспокойтесь, летчик он приличный. Закончили?
– Нет! – упрямо сказала Наташа. – Я имела в виду настоящего художника, того, кто рисовал в клубе оленя с облаком на рогах. Вас, товарищ командир!
Все пилоты быстренько подняли руки, поддерживая девушку.
– Ну что ж… тогда последний вопрос. – Чувствовалось, Батурин еле сдерживал недовольство. – Старый редактор стенной газеты заболел, и, кажется, надолго. Нужен новый. Выбирайте. Я предлагаю оказать доверие товарищу Луговой, надеясь, что газета наша станет острой. Будут другие предложения?
Все опять поспешили проголосовать «за». – Тогда свободны… Готов к разговору с вами, товарищ замполит. Задание командира эскадрильи получил, но сначала несколько вопросов, если не возражаете.
– Не церемоньтесь, Николай Петрович. Считайте на сегодня меня своим учеником.
Батурин подождал, когда все пилоты вышли из комнаты, поднялся из-за стола, подошел и сел рядом с Донсковым. Вначале их разговор походил на допрос. Батурин спрашивал, а Донсков отвечал коротко и отрывисто.
– Налет на вертолете?
– Три тысячи часов.
– Общий налет?
– Около четырех.
– К каким
