Добавила щелок и стала помешивать белье металлическим прутом, стараясь, чтобы щелок не попал на кожу. Рубашки прямо на глазах становились белоснежными.
Энца слила лишнюю воду в пустой горшок и оттащила его на другой конец кухни, где отец сделал в полу желоб к трубе, спускавшей отходы вниз по горному склону. Выжав рубашки руками, она передала их матери, а та развесила белье над огнем. Мать и дочь вместе быстро справились с тяжелой работой. Запах щелока, сдобренного несколькими каплями лавандового масла, наполнил комнату свежим ароматом лета.
С улицы донеслись шаги. Джакомина и Энца бросились к двери. Марко на крыльце отряхивал снег.
– Папа!
Марко вошел в дом и обнял Джакомину.
– Синьор Ардуини заходил за деньгами сегодня утром, – прошептала она.
– И что ты ему сказала? – Он поднял Энцу и поцеловал ее.
– Попросила подождать возвращения мужа.
– Он улыбался?
– Нет.
– А сейчас улыбается. Я остановился около его дома и заплатил за аренду. Вовремя, даже тридцать пять минут в запасе осталось.
Энца и Джакомина обняли Марко.
– Девочки, вы что думали – я вас подведу?
– Я точно не знала, – честно сказала Энца. – Гора очень высокая, снега много, а лошадь у нас старая. А еще иногда, даже если ты хорошо работаешь, пассажиры платят только задаток, а со второй половиной ты пролетаешь.
Марко рассмеялся:
– Ну, на этот раз – нет!
Он выложил на стол две хрустящие новенькие лиры и золотой кругляш. Энца, завороженная этим сокровищем, коснулась каждой купюры и покрутила монетку.
Джакомина взяла с плиты гревшуюся там сковороду с обедом для мужа. Она подала ему запеканку из масляной поленты со сладкой колбасой и налила стакан бренди.
– А куда ты вез пассажирку, папа?
– К Доменико Пикарацци, доктору.
– Интересно, зачем ей доктор… – Джакомина положила рядом с тарелкой краюху хлеба. – Она выглядела больной?
– Нет. – Марко отхлебнул бренди. – Но она страдает. Думаю, что она овдовела совсем недавно. Она только что отдала сыновей в монастырь в Вильминоре.
– Бедняжки, – сказала Джакомина.
– Только не думай взять их к себе, Мина.
Энца давно заметила, что отец называет мать уменьшительным именем, когда чему-то противится.
– Два мальчика. Примерно одних лет с Энцей – десять и одиннадцать.
Сердце Джакомины сжалось при мысли об одиноких мальчишках.
– Мама, мы не можем взять их, – сказала Энца.
– Почему нет?
– Потому что это еще двое детей, а Господь собирался послать тебе только одного.
Марко засмеялся. Энца составила горшки и котлы для стирки возле плиты и, поцеловав родителей, полезла по лестнице на чердак.
На цыпочках
