могилу, а не болтать со мной.
– Но я нашел тебя, – ответил Чиро, снова обнял ее и поцеловал.
Пока его губы нежно касались ее губ, перед глазами пронеслись события сегодняшнего дня. Он пытался вспомнить, когда в первый раз увидел Энцу. Обратил ли он сперва внимание на других девочек, стоявших в толпе, и лишь затем нашел ее, или она была единственной, кого он заметил?
И как он зашел так далеко, как Энца позволила ему поцеловать себя, несмотря на грязные руки и на то, что одет он неважно? Настанет ли время, когда он будет ухаживать за девушкой, сияя, как стеклянная пуговица, в вычищенном и выглаженном костюме?
Энца же почувствовала, как вся печаль этого дня вдруг улетучилась, – и все благодаря этому мальчику из Вильминоре. Может, этот поцелуй подскажет ей, как жить дальше, как преодолеть скорбь? А вдруг в самом темном дне ее жизни нашлось немного света? Вдруг он поможет ей превозмочь горе своей дружбой? Вдруг Чиро – это такой особенный ангел, высокий и сильный, с веснушками от постоянной работы на солнце, с мозолистыми руками, столь непохожими на руки богатых и образованных? В конце концов, это он подарил Стелле надежный последний приют. Как будто ниспослан, чтобы опустить ее сестру в землю этих гор, которые Стелла так любила, сделать ее их частью.
Впрочем, совсем не важно, кто он или откуда пришел. Энца просто знала, что у Чиро доброе сердце, что ему передалась ее тоска. Позже она подумает о том, как вышло, что она позволила едва знакомому мальчику поцеловать ее на Виа Скалина. Она ведь и минуты не колебалась. И в поцелуе не было никакой тайны. Энца понимала Чиро, хотя и не знала почему.
Однако в маленьких деревушках свои правила насчет ухаживания. Мысль о том, что кто-нибудь из соседей увидит, как она в открытую целуется с мальчиком, мигом привела Энцу в чувство. Как обычно, рассудок возобладал над склонным к романтике сердцем.
– Но ты же любишь другую, – сказала она, найдя предлог, чтобы отстраниться и сделать шаг назад.
– Сестра Тереза сказала, что, когда одна разрывает твое сердце, тут же находится другая, которая его штопает.
Энца улыбнулась:
– Я лучшая швея в Скильпарио. Тебе любой скажет. Но даже я не смогу починить твое разбитое сердце. Мое собственное разбито, ты же знаешь.
Она взбежала по ступенькам дома священника и позвонила в колокольчик. Чиро поспешил за ней.
Им открыл отец Мартинелли. В дверном проеме он казался куда меньше, чем утром в алтаре. Белое облачение и золотая стóла[35] делали его похожим на великана, но в черном подряснике он съежился до размеров пресс-папье.
– Ваш покров, дон Мартинелли.
– Va bene. Buona sera[36]. – Дон Мартинелли начал закрывать дверь.
Чиро вставил ногу в щель:
– Игнацио Фарино сказал, что вы заплатите мне две лиры.
– Ты очень дорогостоящий могильщик.
Священник пошарил в кармане и вручил Чиро две
Часть облачения священника, шелковая лента с вышитыми на концах крестами, спускающаяся до колен.
Добрый вечер (
