заранее он опасался, так как в последнее время девицы норовили ускользнуть из его объятий в самый последний момент, и в одиночестве ему нелегко было справиться с нахлынувшими чувствами.
Лена должна была занять в его жизни такое же место, как и множество других, но совершенно неожиданно для него их отношения не прервались и продолжали развиваться. При этом она не брала у него денег ни под каким предлогом. Конечно, были подарки, и довольно дорогие, но Земцов прекрасно понимал, что большинство девушек с ее внешностью, безусловно, попытались бы раскрутить его на нечто более существенное. Одним словом, он все сильнее привязывался к ней, прощая мелкие капризы и категорический отказ жить под одной крышей.
Повесив пальто на вешалку, Лена прошла в гостиную, достала из сумки папку с бумагами и положила ее на стол. Вообще-то, старый донжуан имел правило не встречаться вот так запросто со своими подругами, если они сами звонили ему и предлагали срочно повидаться. Ничего хорошего это не сулило. Обменять услугу на услугу обычно не удавалось. Приходили просить за мужей, детей и более дальних родичей. Самым неприятным было, когда просили взаймы, ибо он знал заранее и наверняка, что при любом его решении это будет их последняя встреча. Лена была исключением. После их первого свидания многие даже стали шептаться, что право первой ночи вскоре будет совсем отменено и можно будет перестать прятать смазливеньких секретарш, заменяя их дорогущими эскортницами в дни визитов его сиятельства.
– Я пришла по делу, – выпалила она скороговоркой и, видя, как помрачнело его лицо, присела на краешек дивана, демонстрируя свои коленки, способные вернуть к жизни даже смертельно больного.
– Что это за документы? – принимая правила игры, вежливо поинтересовался Земцов.
– Это очень, очень ценные бумаги. Обещай выслушать меня внимательно, а потом мы займемся тем, зачем я пришла сюда на самом деле, я даже сама сделаю тебе этот маленький укольчик, – Лена потянулась за папкой.
«Укольчик, укольчик! Экая ты егоза», – подумал Виктор Павлович, все глубже погружаясь в изучение почти безукоризненной схемы казнокрадства.
– Ну, тут нечему особо удивляться, – сказал он, откладывая в сторону протокол совета директоров, окончательно утверждавший финансирование. – Это давно стало национальной идеей: зарабатывать здесь, а жить и растить свое потомство там. Чего ты от меня хочешь?
– Я хочу того же, что и все. Вы же, Виктор Павлович, сами сейчас озвучили главную народную мотивацию.
Лена встала и, повернувшись к нему спиной, посмотрела в окно. Вельветовая юбка входившего в моду бренда Gainsbaree делала ее безукоризненную фигуру еще привлекательнее. Ее ступни, обтянутые прозрачными колготками, были, наверное, чуть крупнее, чем требовали каноны античного искусства, и именно это вкупе с тем, как она ставила их немного носками внутрь, сейчас, как, впрочем, и всегда, особенно заводило государственного
