И мы не можем допустить, чтобы оно исчезло.
Нафин молчал, совершенно потрясенный. Его сознание с трудом переваривало услышанное. Оказывается, его отец был с ним не до конца честен! Да и мать тоже… Зато все его тайные восторги, надежды и все труды по раскопкам Обвала оказывались никчемными, пустыми и даже опасными.
– Что же мне теперь делать? – спросил он, наконец.
– А ничего, – ответила Метафта. – Живи обычной жизнью, как все. Женись на Сольвене и выкинь из головы все лишнее.
Она подошла к сыну и погладила его по плечу.
– Ну, что ты так огорчился? Твой отец дорого бы дал за то, чтобы оказаться на твоем месте. Хотя, по мне, не такое уж это и счастье, когда Судьба избирает тебя своим оружием. Велик соблазн сверкнуть на солнце своим грозным лезвием, как у того клинка, что хранится в гнездовине у Торлифа, но ведь ещё неизвестно по кому это лезвие пройдется. Зато много нужно мужества и здравого смысла, чтобы сдержать себя и оставаться в ножнах. Но ты, я уверена, в себе это мужество найдешь. Конечно, не мешало бы тебе ещё немного повзрослеть и ума поднабраться, но все равно, ты жил, не зная ни подлинной злости, ни зависти, руководствуясь лишь чистым благородством и здоровым упрямством. Они же помогут тебе принять правильное решение.
– Нет, – Нафин так, похоже, не считал, – я не могу… А мои раскопки? Почему я должен их бросать? Генульф знал о предсказании и вполне мог написать там то, что поможет предотвратить беду. Они с дедушкой погибли из-за этих записей, Старик чудом уцелел… А ты предлагаешь оставить все, как есть, чтобы орели благополучно о них забыли и продолжали жить сытой, довольной жизнью!
Нафину очень хотелось, чтобы его слова прозвучали возвышенно и благородно, но в конце фразы голос некстати сорвался на фальцет, и впечатление смазалось.
– Нда-а-а, – задумчиво протянула Метафта. Голос ее вновь стал суровым. – Похоже, я правильно сделала, что связала тебе крылья. Ты глуп и упрям. Рановато сбылось предсказание. Хотя, возможно, Судьбе вот именно такого олуха и было нужно, чтобы окончательно нас всех погубить. А Старика ты очень кстати припомнил. Вот уж кто знает обо всем побольше нашего, но молчит. И правильно делает. Будь в том нужда, он давно бы посвятил тебя во все тайны, видя, как ты суетишься.
– А может и посвятит! – В Нафине загорелась надежда. – Может он только того и ждал, когда я увижу Летающих орелей! Может он вообще знает, где Генульфовы записи, но не был уверен, что я – это я, то есть тот, кому они предназначались! А, может, он просто перескажет мне их содержание и все!..
Нафин пришёл в такое возбуждение, что готов был немедленно бежать к Старику. Он умоляюще сложил руки на груди и, как можно жалостнее, обратился к Метафте:
– Мамочка, ну хоть к Старику-то мне можно пойти? Ведь от этого ничего страшного случиться не может. Пожалуйста, отпусти меня. Что нельзя он все равно не расскажет…
Метафта задумчиво покусывала нижнюю губу. С одной стороны, ей не хотелось отпускать сейчас Нафина
