риск?
– Это самая большая загадка, Правитель. Главнейший ройн сам пишет, что трагические события на Сверкающей Вершине явились, по его мнению, карой за то, что он, простой орель, оказался посвященным в тайны, знать которые могут одни лишь Великие Иглоны. И тут же объясняет, для чего делает эти свои записи…
Дихтильф опасливо взглянул на Донахтира.
– Дормат ведь открыл не только то, что было записано на стенах тайного тоннеля, но и самое сокровенное – то, что Великий Иглон передает своему преемнику на словах!
Донахтир замер.
От слов Летописца у него перехватило дыхание. оказывается, он, его отец, дед и сам Хеоморн знали далеко не все, что следовало знать Верховному Правителю! И то, что Рондихт говорил ему при прощании, не является Тайным Знанием Иглонов… Или является, но не в полном объеме. Он ведь ничего не говорил об исцеляющих перьях, значит, может оказаться, что есть и многое другое, что Донахтир, как Великий Иглон, должен был бы знать, но не узнал, потому что Хеоморн когда-то пришел к власти не так, как следовало!
Правитель, не мигая, смотрел в глаза летописцу.
– Мне продолжать? – осторожно спросил Дихтильф, напуганный выражением его лица.
– Да, продолжай. Ты начал говорить, что местоположение записей Гольтфора самая большая загадка. Почему?
Летописец снова оживился.
– Потому что Гольтфор собирался отнести эту табличку в тайный тоннель, где её должен был найти сын Хеоморна, когда приведет своего преемника. Но записи почему-то оказались погребенными под целой стопкой второстепенных табличек.
– Может, не успел, или не смог донести, – предположил Донахтир. – Гольтфор ведь был очень старым, когда умер. А ты сам сказал, что записи свои он делал незадолго до смерти…
– Но донес же он их до Галереи Памяти! – в волнении перебил Летописец. – Более того, пронес по всем переходам, именно к тому месту, где описывалось правление Дормата! Я, к примеру, на слабость в руках не жалуюсь, но тащить плиту сюда, чтобы ты сам все прочел, не решился – слишком тяжело.
Донахтир какое-то время задумчиво смотрел себе под ноги, затем отошел к окну и очень долго, в полном молчании, смотрел на склоны, усеянные гнездовинами.
– Я хочу прочесть эти записи, – выговорил он, наконец.
– Ты должен это сделать, – откликнулся Дихтильф. – Я понимаю твои опасения, и сам, пока летел сюда, не раз хватался за голову – что если совершаю ошибку? Но потом вспоминал тебя, Донахтир, твоего отца, и уверенно летел дальше. Вы – истинные Правители, и три исцеляющих пера в твоем крыле не убедили меня больше, чем я сам уже был убежден.
Донахтир медленно обернулся.
– Вспоминал меня?
Он невесело усмехнулся.
– Скажи, Летописец, много в истории орелей наберется Великих Иглонов, совершивших столько
