в пустом поселении, которое покинула даже надежда, что им останется делать?
«Расскажу ему все, – решил Старик. – Пускай тени прошлого оживут в Гнездовище хотя бы на сегодня. А там видно будет…» И, повернувшись к Тористину, он впервые за последние дни, позволил себе улыбнуться без горечи.
– Летим обратно, юноша. Это очень длинная история.
* * *
Донахтир парил над Сверкающей Вершиной и любовался тем, что представало его глазам. Все Шесть Городов расположились рядом, окружив Сверкающую Вершину блистательным кольцом, и счастливые орели порхали туда-сюда, подобно членам большой дружной семьи, живущей на одном склоне. «Как хорошо! – восторгался Донахтир. – Как замечательно, что все они вместе, и все в безопасности! Отец придумал отлично! Теперь он никогда больше не уйдет в Галерею Памяти к тому страшному призраку из тайного тоннеля; я никогда не стану Великим Иглоном, и никто не полетит в Гнездовище, чтобы узнать правду о наследниках Дормата!»
Донахтир в блаженном парении повернулся к солнцу.
Огненный шар ослепил его, и Великий Иглон проснулся.
За окном действительно сиял яркий день. Вот только, вместо благостного сна, сразу же навалился недавний кошмар, от которого померкло в глазах. Ах, как бы хотелось Донахтиру, чтобы сном, пусть и ужасным, оказались и смерть Лоренхольда, и нападение Тористина, и взрыв вулкана, погубившего Верхний Город…
Великий Иглон прикрыл глаза здоровой рукой и болезненно сморщился.
Нет, раны не болели. Их хорошо подлечили, да и несколько часов глубокого сна сделали свое дело. Но боль, ушедшая из одного места, переместилась в другое, и теперь терзала душу Правителя гораздо сильнее, чем прежде терзала его руку.
Что-то не складывалось.
С первого дня своего правления Донахтир был вынужден делать выбор между двумя решениями, каждое из которых могло считаться неправильным. И не было рядом никого, кто мог бы уверенно сказать, где Правитель совершил свою первую ошибку.
Может, не стоило ТОГДА лететь в Гнездовище?.
Донахтир в сотый раз задавал себе этот вопрос, и в сотый раз сам себе отвечал, что, не полети они тогда, это ничего бы не изменило.
То, что сейчас необходимо было распутать, завязалось в узел давным-давно, и не по его, Донахтира, вине. Рано или поздно какой-нибудь другой Тихтольн обнаружил бы Гнездовище, и цепь иных, может быть, не таких трагических, (хотя, возможно, и еще более худших), событий все равно привела бы орелей к тому, что они сейчас имеют. Просто пришло, видимо, время запутанным узлам развязаться – Гнездовище исчезло, Старик уверен, что его братья вот-вот явятся – и выпало это время именно на период правления Донахтира.
От подобных мыслей сердце в груди Великого Иглона заныло еще сильнее.
Почему все должно завершиться такой ужасной ценой?!
