наверно думаешь, напился дядька? Ум за разум зашёл, а нет! Я в полной норме. Как огурчик…
Так я и поверила, хмыкнула Мира. Все так говорят. Пол литра залил, почти не закусывая, и «в норме». Теперь привидения мерещатся.
– Не веришь, – Григорич покачал головой. – Что такое пол литра для нормального мужика. Да и закуска у меня сегодня царская. Не то, что твои эти – чипсы. Тфу!
Мужчина сплюнул, протяжно шмыгнул носом.
– Вы Василий Григорьевич, как будто мысли читаете.
Григорич развалился на лавке и с важностью заявил:
– Мысли читать пока не научился, зря ты это, а вот норму свою, ещё с молодых лет знаю. Ноль пять принял и шабаш. Что же касается покойников, тоже зря не веришь. Тут они родимые, ходят. Только что-то мало их сегодня. Это от того, что погодка хорошая. Солнышко! Мертвяки больше сырь да холод любят, ну и по ночам конечно…
А я ещё себя сумасшедшей считала. Из нас двоих, «крыша едет» явно не у меня. Это только, гриппом все вместе болеют, а с ума сходят поодиночке. Не я это придумала, а герой известного мультика, а он, если память не изменяет, академиком работает. Значит тоже не дурак.
– И где же они, по-вашему, эти ваши покойнички? – поинтересовалась Мира.
– Да везде. Я правда не всех вижу. Только некоторых.
– И кого же, позвольте узнать?
– Да хотя бы жену свою, Дашу. Вон и брат пошёл…
– Чей брат? – повысила голос Мира.
– Мой! Чей же ещё? Двоюродный брат – Федька, – Григорич указал пальцем в пустоту. – Вон трясётся весь. Вот кто алкаш. Чего припёрся? Могила его, на другом конце. Может к Дашке моей?
Григорич сдвинул кустистые брови, выпятил губу. Мира прикрыла рот рукой. Сцена ревности её очень позабавила. Она покосилась на Григорича. Тот вытянул шею, выдвинул вперёд покрытый колкой щетиной подбородок. А с ним не соскучишься, подумала Мира. Ой. А если он буйный?
Мире почувствовала, как по спине побежал холодок. Сама виновата, сразу надо было от такой компании отказываться. Видно же, что за контингент. Ещё и деньги ему дала. Он же завтра их пропьёт, и не сделает ничего.
– Значит, вы только двоих видите. Жену и братца своего? Больше никого?
– Почему ж никого? Вон там, за стелкой ещё парочка бродит. Тоже мои давние знакомые. Не всех вижу, только тех, кто сам показаться решил. Открылся. О! – Григорич привстал. – Глянь-ка, и твой, похоже, вылез.
– Кто мой?
– Володька. Кто ж ещё? Муж.
Мира встала, отряхнула пальто, ну, это уж слишком. Григорич буд-то и не заметил негодования девушки.
– Бледненький какой, худой, в пятнах, щурится всё время. Отчего он у тебя, говоришь, помер?
Ну это точно перебор, надула губы Мира, но ответила:
– От наркотиков. Передозировка! Только не ваше это дело! Ладно, пойду я…
Она застыла на полуслове, не поверив глазам.
