стиснув чуть крепче. И так вразвалочку мы пошли с ней в дом.
Я с удовольствием ополоснулась в чуть теплой баньке, хорошенько помыла голову. От еды и всего остального отказалась. Мне постелили в самой дальней комнате на надувном матрасе. Когда я пошла в баню, забыла взять из сумки чистую футболку, поэтому натянула ту, в которой приехала. Когда засыпала, моя последняя мысль была о том, что она пахнет Антоном.
Утром меня разбудили девчоночьи голоса, они бурно о чем-то спорили.
– Да тише вы! Разбудите Машу!
Хорошо хоть не тетю Машу, подумала я. А то в моем возрасте все дети меня величают тетей, что бесит просто ужасно.
Я хорошенько потянулась, так что чуть не свело ноги судорогой, и встала. Я не знала, была ли Олеся сейчас замужем. Когда мы разговаривали в последний раз, она развелась, но мало ли, может, хахаль имеется в наличии и возлежит сейчас на диване в семейных трусах. Поэтому я натянула бриджи и пошла на голоса.
Олеся на кухне замешивала тесто на хлеб, а две девочки подросткового возраста рассматривали какой-то журнал.
– Привет всем! – сказала я.
– О! Проснулась! – Олеся правда была мне рада. – Давай, сейчас будем завтракать, я думала, успею испечь булочки, но немного проспала. Придется обойтись окрошкой.
– Не переживай! Я с удовольствием обойдусь окрошкой! А вы чего кричите?
Девчонки с интересом смотрели на меня. Одна была явно старше, сейчас я заметила это. Она была уже девушкой.
– Здрасьте, – сказала младшая, – я Юля. А это Аня. Мы ей выбираем платье на праздничный вечер.
– И что за вечер? – уточнила я.
– Ну она занимается танцами, и у них будет что-то типа вечеринки!
– Я и сама могу рассказывать, – подала голос старшая.
– Ну дак рассказывай, чего молчишь! – возмутилась Юля.
– Хватит спорить! – Олеся махнула на них рукой, перепачканной в муке, лучше стол накрывайте, покушаем.
Девочки соскочили и стали, опережая друг друга, накрывать на стол, а я взяла в руки журнал. Там были вечерние платья.
– Вы его будете покупать? – спросила я.
– Кого? – не поняла Олеся.
– Платье.
– А-а-а, да нет, Маринка-соседка шьет, закажу ей, правда, у меня ткани нет, нужно купить. А сошьет она бесплатно, я потом ей хлебом постепенно буду долг отдавать.
Вот так, бартер никто не отменял, а-ля девяностые.
Я пошла в комнату и достала из сумки две тысячи.
– Девочки, вам на ткань хватит? – спросила я у Ани с Юлей, пока они нарезали хлеб.
Нужно было видеть лицо Ани, мне показалось, она сейчас грохнется передо мной на колени. Чтобы понять почему, стоило взглянуть на обстановку в доме, они жили о-о-очень бедно. Да, было чисто, пахло выпечкой, но бедно просто до ужаса. Я думаю, что многое Олеська девочкам брала именно так – за хлеб – либо подрабатывала на кого-то. Я знаю, что она и штукатур, и маляр. Короче,
