и куришь анашу.
Пусть думают, что они – Мересьевы
Света с непутевым мужем Лехе не понравились.
Тем не менее, узнав, от кого исходят угрозы, предложил найти злодеев.
– И что? – спросили мы.
– Скажу: не троньте Борю, а то я огорчусь, – ответил Леха. – Или привезу и велю ползти по полу. Пусть думают, что они – Мересьевы. Или отправлю в Шушенское учить устав КПСС.
В конце был упомянут Коля Каблук, который уладит дело.
Больше бизнесмена никто не трогал.
Динозавр
Я прилетел из Нью-Йорка в Москву и позвонил Лехе.
Мы встретились.
На прощание, протянув мешок с хохломой в подарок, он сказал:
– Гриша, динозавры вымерли, но я остался. Если что надо будет – позвони.
«Телега»
В 1983 году Союз художников Литвы пригласил меня совместно с художницей С. Богатырь сделать выставку в Вильнюсе.
Прогрессивный председатель СХ Тальберг дал разрешение. Вернисаж состоялся в конце июля.
В Книге отзывов появились противоречивые записи зрителей: от восторгов («Спасибо художнику – я могу теперь идти по жизни с гордо поднятой головой». Шапиро) до откровенных угроз («Г-н Брускин, снимите свои работы и скорее уезжайте к себе домой, пока вас не арестовали». Литовка).
Спустя неделю зав. идеологическим отделом ЦК компартии Литвы тов. Шепетис посетил выставку и, возмутившись увиденным, распорядился ее закрыть. Одновременно он направил в МК партии «телегу».
Горком, пожурив правление Московского отделения СХ за идеологический просчет, предписал «принять меры».
Руководство Союза художников вызвало меня на товарищеский суд, потребовав, по наводке литовского идеолога, представить улики – картину «В красном пространстве» и Книгу отзывов.
Перекроив предварительно Книгу отзывов и вырвав страницы с угрозами и обвинениями, а также вписав «хорошие» отклики, я явился на судилище. Началось представление, достойное пера Ионеско.
Человечество в опасности
Начальство не было уверено, что именно мне следует инкриминировать – сионизм или антисоветизм.
Решили вменить и то, и другое.
Все члены суда были художниками-бюрократами. Они потребовали объяснить содержание картины и ее красный фон.
В ответ я промямлил что-то по части общечеловеческого.
Тогда один партийный босс заметил, что это – чуждая советским людям идеология экзистенциализма, провозглашенная политически неграмотным французским философом Жан-Поль Сартром.
Другой чиновник обратил внимание коллег на то, что красный фон на картине не что иное, как издевательство над святым красным знаменем, а изображенные люди выдают злобный умысел автора – насмешку над достойным советским народом – строителем коммунизма.
Наконец, третий функционер грозно спросил, прочел ли я вчерашние газеты. Услышав отрицательный ответ,
