style="font-size:15px;"> – Кар… Кар!.. Кар…
Клара уже не стонала, а прерывисто всхлипывала при каждом вдохе. Звезда бешено рвалась из мертвеющих рук. Но даже теперь, обожженная, истерзанная и израненная, девочка не могла отпустить ее и проиграть. Страх не оправдать ожидания Короля был сильнее.
Нечто новое проступило на ее лице. Растерянное, обреченное смирение. Смертельная усталость. И тогда Клара проглотила звезду. Та полыхающей огненной искрой прошла по ее горлу, озарив его изнутри, пульсирующе вспыхнула в груди, высветив ребра – и канула внутрь.
– О, – сказал Левран, глядя на девочку неотрывно. Рука его, с красивыми, хищными когтями, оставила ворона и потянулась в сторону ученицы.
А Клара упала на пол, скрючилась, хрипя и царапая солнечное сплетение, где разгорался огонь. Она проиграла. Ей не усмирить звезду, и оставалось только перенести последнее испытание. Вытерпеть все до конца, испить полную чашу, а после станет не больно и не страшно. Может, она уничтожит звезду, переполнит ее своей кровью и мукой, и осколок погаснет, раскрошится в пыль – тогда Клара спасет замок, братьев и сестер. Ведь если не спасет, то и смерть не станет ей избавлением, Король Ворон отыщет ее и в царстве мертвых, и на самом краю миров.
Левран смотрел, как она корчится, и легкая улыбка озарила совершенное лицо. Он видел каждый обрывок мысли в ее голове, каждый разряд боли и каждый всполох рвущихся чувств. Девочка не ненавидела его. Ведь дети всего лишь люди, а он часть Мира, выше их желаний и надежд. Нищенка из трущоб знала: людской удел – жизнь, полная испытаний, а удел мира – обрушивать их на людей. Клара помнила грязное и убогое детство, из которого смеющийся бог забрал ее; понимала, что, если бы не его милость, она умерла бы уже давно. Знала, что принадлежит ему вся без остатка.
Но даже понимая это, она еще ждала чуда, еще надеялась, что Король Ворон нарушит правила. Ради нее. Глаза умоляли о помощи, детское сердце не могло поверить, что она, Клара, прервется так просто…
Левран внимательно смотрел на затихающую девочку, но вдруг отвлекся от нее и повернулся назад.
В воздухе высветился рваный белый узор, пространство расслоилось, как раскрываются лепестки цветка. Неровные линии сомкнулись в фигурный проход – в окантовке белых росчерков возник лис. Словно картина, повисшая в облегающей узорной раме. Он выверенным движением спрыгнул на пол, оставив пустой лисий контур смыкаться и таять за спиной. Рыжая тень скользнула к Леврану, глянула снизу-вверх, глаза осторожно блеснули в полумраке.
Лис был явно измучен, встопорщенные бока вздымало тихое, осторожное дыхание – он старался не бередить сломанные ребра на правой стороне. Передняя лапа подгибалась, узкий вытянутый нос пересекли две тонких ссадины, а царапина пострашнее прошла от лба через глаз, но недостаточно глубоко, чтобы повредить его.
Моргнув, зверь настороженно замер. Он не видел умирающую Клару, но услышал и почуял близкую смерть. Усталая расслабленность
