приедут и представители министерства, и совет директоров, и толпа влиятельных родителей. И образы того, как будет расшаркиваться перед ними Мирзаханян, портили всю атмосферу праздника.
Опять звонок. Тычок в наушник. Алло. Ректор – Римма Мироновна.
– Кто за звук отвечает? – С ходу крик.
– Калиш.
– А где он?
– А вы ему звонили?
Гудок сброса. Денёк сегодня будет напряжным, с улыбкой подумал Дэн. От многозадачности настроение почему-то улучшалось. Он поставил ногу на последнюю ступеньку и выглянул в окно. Внизу грузная подволакивающая ногу фигура Мирзаханяна поспешно открывала запасные ворота. Через них обычно проезжал только золотарь. Что он задумал? Интересно. Во двор зарулила роскошная иномарка. Дэн укоризненно покачал головой и пробормотал под нос:
– Нарушаем.
Мирзаханян, озираясь, быстро запер створы и заковылял к машине. В его походке и мимике (и во всём облике) читалась та подобострастность, что появлялась при виде сильных мира сего. Дэн хмыкнул и отвернулся.
В дверях Дэн столкнулся с Фещиным – как раз одним из сильных мира сего. Дэн, возможно, и слышал кучу сплетен о нём, но почему-то конкретно эту фамилию не запомнил. В лицо, кажется, видел, но тоже особо не приглядывался. В колледже хватало объектов обсуждения, да и список директоров не так чтобы много где светился, чтобы примелькаться в глазах одного из завхозов. Впрочем, Дэн сразу понял, что Фещин не простой родитель, а человек серьёзный и, по-видимому, влиятельный. Уголком сознания он ощущал, что мог видеть его на фоне охранников в обществе ректора.
Дэн извинился и уступил дорогу. Фещин, не взглянул на него, лишь дёрнул щекой, обозначая какую-то эмоцию, то ли улыбку, то ли усталый прищур. Посторонившись, Дэн покопался в воспоминаниях: а это не про этого, случайно, дядьку рассказывали, как он выхватил у охранника то ли пистолет, то ли автомат и выстрелил то ли вверх то ли в пол? Откуда я его помню?
Дэну в стенах Легны ничего криминального наблюдать не приходилось, если не считать наркоманских сходок в уголке двора, прозванного «пятачком», но досужие разговоры на кафедрах, в столовой и комнатах отдыха бережно хранили память о лихих событиях. Из уст в уста передавались заголовки местных газет, упоминавших фамилии, дублировавшиеся в классных журналах. Байки о выбитых пулями стёклах спортзала, о струйках крови затекавших во двор после разборок братков. Преподавательницы с придыханием повествовали о воинственной харизме рэкетиров, не боявшихся в одиночку вклиниваться в толпу таксистов, сминавшихся, стушевывавшихся под психологическим напором наглых прищуренных глаз. Участвовавшие в этих приключениях парни, кто выживал, мужали, обрастали животами и семьями. Теряли волосы, но наживали капитал. Потом приходили на родительские собрания, семейные мероприятия и торжественные линейки. Выглядели они бизнесменами, но понятно было, что под деловыми костюмами скрывались
