прилила кровь, казалось, что теперь, когда он миновал какой-то рубеж, раздражение его прошло, и этот разговор начинает его искренне забавлять.
– В них похоронены ваши предки… – пролепетала она.
– Святая правда. Только они не похоронены, милая Янина. По той простой причине, что они не мертвы.
Янина моргнула.
– Есть такое румынское слово, оно довольно популярно в наших краях. Носферату. Вам оно, вероятно, встречалось, учитывая ваши литературные предпочтения. Оно означает немертвый[20]. Хотя к северо-востоку отсюда чаще говорят, упырь, к югу – стрыгой, к западу… вампир. Но Кёдолаи всегда предпочитали то изящное словечко другим названиям… А все эти портреты, – он вздохнул, – заказывали отнюдь не из тщеславия, хотя этим-то качеством никто из них не обделен. Все эти портреты были написаны, потому что любому разумному существу хочется знать, как выглядит его лицо, а никакая земная поверхность не носит их отражений.
Янина отступила.
– Я привел вас именно сюда, потому что здесь, – он кивнул на часовню, – близ освященного места, наш разговор вряд ли будет подслушан.
– И много их? – глядя в пол, спросила Янина.
– Больше, чем нас.
Янина закрыла руками лицо. Граф слез с окна, ожидая, что будет дальше, но Янина внезапно посмотрела на него ясным, веселым взглядом и от души рассмеялась.
Фон Кларен не удержался и тоже прыснул от смеха.
– Но они ведь спят? – сквозь смех спросила Янина.
– Они не летучие мыши, – развел руками граф, за чем последовал новый взрыв хохота.
– Значит, вы привезли всю нашу компанию в замок, полный вампиров… не летучих мышей?
– Вы же меня буквально заставили. Представьте себе, Янина, если бы я тогда, в Эштехеде, объяснил вам, по каким причинам замок нельзя считать хорошим убежищем?
– Да. Вас бы не приняли всерьез, – согласилась Янина. – Решили бы, что вы пытаетесь глупой шуткой оправдать пустой каприз.
– Я примерно так и рассуждал, – кивнул фон Кларен. – Кроме того… На самом деле, милая Янина, они далеко не так опасны, как в народных страшилках. Говорю как человек, выросший среди них.
– Так они живут… в смысле, покоятся там, в крипте? А ночью встают?
– Они могут лежать там столетьями, многих я за свою жизнь ни разу не видел. Выходят, когда хотят. Но только ночью, солнца они не выносят. А спят крепко, пушкой не разбудишь.
– А почему бы вам тогда не пойти туда как-нибудь днем и не попротыкать их осиновым колом, или как это делается? – спросила Янина с искренним интересом.
– Ш-ш! – граф настороженно огляделся и мягко подтолкнул ее к входу в часовню. – Вот так подкрасться к спящим и проткнуть колом? По-вашему, это было бы достойно австрийского дворянина?
– Разве это не ваш христианский долг? – на всякий случай шепотом спросила Янина.
– Любимую бабушку? –
На самом деле, такого слова в румынском языке нет, термин получил распространение с легкой руки Брэма Стокера, который сам был, судя по всему, введен в заблуждение.
