Сент-Джон изумилась. С ней хочет познакомиться новенькая, у которой есть собственный экипаж, пони и горничная и которая к тому же приехала прямо из Индии! Накануне вечером об этой новенькой судачили все воспитанницы – ведь новые ученицы всегда вызывают всеобщий интерес! Утомлённые волнением и противоречивыми слухами, они заснули поздно. Нет, это не простое знакомство!
– Эрменгарда Сент-Джон, – отвечала толстушка.
– А меня Сара Кру, – сказала Сара. – Красивое у тебя имя. Словно из книжки!
– Тебе нравится? – робко спросила Эрменгарда. – А мне… нравится твоё.
Мисс Сент-Джон не повезло в жизни – у неё был очень умный отец. Порой ей казалось, что ничего хуже не придумаешь. Если отец у тебя всё знает, говорит на семи или восьми языках, имеет библиотеку в тысячи томов и, судя по всему, помнит все их наизусть, то ему, конечно, хочется, чтобы дочь по меньшей мере знала, что там написано в учебниках, и уж конечно он полагает, что она сумеет запомнить кое-какие факты из истории и сделать французское упражнение. Эрменгарда была тяжким испытанием для мистера Сент-Джона. Он никак не мог взять в толк, почему его дочь оказалась такой неспособной и глупой, почему никогда и ни в чём не отличилась.
«Ну и ну! – не раз говаривал он, глядя на дочь. – Порой мне кажется, что она так же глупа, как её тётка Элиза!»
Если тётке Элизе науки не давались, если она тотчас забывала всё, что выучила, то Эрменгарда действительно была ужасно на неё похожа. Сказать по правде, во всей школе не было большей тупицы, чем Эрменгарда.
– Заставьте её учиться! – сказал мистер Сент-Джон мисс Минчин.
В результате Эрменгарда проводила большую часть своей жизни в опале или в слезах. Она учила уроки – и тотчас забывала, а если что и помнила, то не понимала. Вот почему, познакомившись с Сарой, она взирала на неё с глубоким восхищением.
– Ты по-французски спокойно говоришь, правда? – спросила она уважительно.
Сара забралась на сиденье, устроенное в глубоком проёме окна, и, подобрав под себя ноги, уселась, обхватив колени руками.
– Говорю, потому что слышала его всю жизнь, – отвечала Сара. – Ты бы тоже говорила, если бы всегда его слышала.
– Ах нет, я бы не смогла! – воскликнула Эрменгарда. – Я бы никогда не смогла!
– Почему? – спросила с интересом Сара.
– Ты же слышала, как я сегодня отвечала. Это всегда так. Я эти слова просто не могу произносить. Они такие странные. – Она помолчала, а потом прибавила не без благоговения в голосе: – Ты ведь умная, правда?
Сара задумалась, глядя в окно на грязную площадь, где по мокрой железной ограде прыгали и чирикали воробьи, и на покрытые сажей ветви деревьев… Её часто называли «умной», и она спрашивала себя, так ли это, а если так, то как это вышло.
– Не знаю, – наконец отвечала она. – Мне трудно сказать.
Потом, увидев, что круглое розовощёкое
