некоторым людям способностью безошибочно угадывать обстоятельства, которых собеседник не желает касаться, он спросил Тони:
– А как, собственно, относится к Доре Франческа?
Тони насторожился.
– А как, ты думаешь, она может относиться? – спросил он.
– Мне кажется, это должно быть немного затруднительно – допустить в свою жизнь такое новое явление, даже когда оно облечено в такую прекрасную форму, тем более что Франческа была глубоко потрясена, когда с ней случилось то несчастье, – не правда ли?
Тони ответил, делая ударение на словах:
– Фай сама подала мысль удочерить Дору.
Паскаль снова улыбнулся, и на этот раз его улыбка выражала нечто среднее между удивлением и насмешкой.
– Я так и знал; я был уверен в этом, – согласился он.
Остальную часть пути они проехали молча. Франческа ждала их на веранде и весело махала им рукой.
За ее спиной Паскаль увидел кордовскую девушку, с бровями, точно нарисованными карандашом; Франческа давала ей какие-то распоряжения.
Он передал Дору на руки няньке и вместе с Тони сошел с автомобиля.
Между Паскалем и Франческой всегда существовали дружеские отношения. Его замечательная красота не могла не привлечь внимания всякого, кто любил прекрасное; голова его, покрытая целой шапкой густых черных волос, была великолепна; роста он был высокого, и от всей его тонкой, но вместе с тем внушительной фигуры веяло силой атлета.
Женщины вздыхали по нему, что забавляло его и доставляло ему тайное удовлетворение. Он был избалован, и это ему нравилось.
– Каждый должен быть избалован, – заявлял он, – это очень хорошо.
– Какой бы от этого ни получался результат, я полагаю, что такая избалованность не имеет ничего общего с добродетелью, – смеялась Франческа.
Паскаль снял свою мягкую белую шляпу и приветствовал Франческу, поцеловав сначала одну, а затем другую ее руку. С ней он держал себя проще, более искренне, чем с какой-либо другой женщиной. Он любил ее, но никогда не мечтал ухаживать за ней, а потому способен был оценить ее по достоинству.
В эту минуту ему было очень жаль ее; в нем было затронуто рыцарское чувство, которое еще не окончательно было подавлено его эгоистическим взглядом на жизнь.
Способность угадывать чужие мысли сразу подсказала ему, что она страдала, о чем также свидетельствовали темные круги под ее прекрасными глазами.
Он прислонился к одной из колонн веранды и любовался своей невесткой.
Франческа была необыкновенно изящна в своем белом тонком платье, которое еще более оттеняло ее стройность, и ему доставляло удовольствие смотреть на ее силуэт на фоне розовых гераней, отсвет которых, казалось, отражался на ее светлых, золотистых волосах; в ней была какая-то особая сила, которая одновременно манила и заставляла быть почтительным.
Паскаль думал: «Она принадлежит к тому разряду женщин, в которых
