ничего не получится, ее избавят от болтливого Краона.
План обсудили во время переговоров в Туре; советчик королевы, герцог Бретонский, также оставался в выигрыше: либо он избавлялся от своего заклятого врага Клиссона, либо Краон, представлявший опасность для тех, кто его использовал (вспомним, как он предал герцога Анжуйского), оказывался в опале и удалялся от двора. Как и королева, герцог Бретонский выигрывал от этого покушения, каким бы исходом оно ни завершилось.
Изабелла немедленно поведала свой замысел любимчикам: сначала Буа-Бурдону, тотчас его одобрившему, а затем герцогу Орлеанскому, с коим она по-прежнему состояла в любовной связи. Желая заручиться его поддержкой, она изложила уже известные читателю соображения за и против и пообещала поделить с ним имущество того, кто станет жертвой покушения. Прельщенный богатствами, алчный Орлеан одобрил план и пообещал всяческое содействие.
Изабелла свела его с маркизом, присутствовала при их переговорах, и под ее руководством союзники договорились, что Орлеан, присоединившись к убийцам, возможно, сам нанесет удар несчастному, чьи владения для него оказались чрезвычайно притягательными. Какой жестокий расчет! Напомним, когда коннетабль услышал приказ погасить факелы, ему показалось, что он узнал голос герцога Орлеанского, поэтому он и попросил прекратить эту дурную шутку, не приставшую ни ему, ни герцогу. Вспомним, что удар, отбросивший Клиссона на дверь булочника, нанес тот, кто более всех был заинтересован устранить его. А когда встал вопрос, кто же нанес последний удар, сначала указали на Орлеана, а потом на Краона. Почему же Краон не выдал своего сообщника герцога? Потому что сообщник пообещал ему вознаграждение, и маркиз надеялся получить хотя бы часть его. Орлеан же, наследуя имущество жертвы, кто бы ею ни оказался, мог ускорить ее смерть и сам нанести удар. Но скорее всего и он, и Краон действовали по указке Изабеллы, раздававшей направо и налево свои коварные советы. Убеждая любовника забрать себе вещички убитого, она хотела остаться вне подозрений и вместе с тем не упустить своей выгоды.
Нам еще не раз придется напоминать, что сама природа наделила Изабеллу тягой к преступлению и одновременно поразительной изворотливостью, дабы отводить от себя подозрения.
Искать замысливших и осуществивших покушение на коннетабля надо среди тех, кому это преступление выгодно. А кому оно более выгодно, если не королеве, не герцогам Орлеанскому и Бретонскому? Увы, приходится признать сию печальную истину. Ибо долг историка заключается не только в перечислении известных всем фактов; старательно следуя за своими героями, историк обязан находить утраченные в цепи событий звенья или же восстановить их в согласии с истиной. Иначе вся история свелась бы к простой хронологии событий. В нашем случае мы опираемся на показания, сделанные перед смертью главным конфидентом королевы, а такие показания обладают силой факта.
Изабелла видела врага и в Краоне, и в коннетабле – этот вывод подкреплен
