по коже и нисколько не смущается, когда я открываю глаза. Он вообще не умеет смущаться, зачем ему такая глупость?
Еще он не умеет сопереживать, слушать, тонко чувствовать. Ему как будто досталось бракованное сердце, которое не знает половины чувств. У него много денег, но его палитра переживаний крайне бедна. Он то ли родился бесчувственным, то ли испортился от власти, то ли ожесточился…
Так, Лена, стоп!
Еще начни жалеть его. Копаться в его прошлом, чтобы найти причины холодности.
Я вчера так перепугалась, что чувствую идиотскую благодарность за то, что мне дали поспать одной в кровати. Как же глупо устроена моя психика! Или это мой вечный придурошный оптимизм? Даже в самой скверной ситуации мне надо найти что-то хорошее: мою же блузку только надорвали, а не сорвали полностью. Уже победа. Значит, вечер сложился сносно и можно не отчаиваться. А в Бестужеве так вовсе разглядеть человека, да?
Нет, он дикарь, и точка. Для него я всего лишь вещь, которая приглянулась и которую он притащил к себе в пещеру.
– Любишь спать в одежде?
Влад указывает подбородком на мою блузку. Я закуталась в нее в два слоя и завернулась в одеяло, как в кокон, чтобы не дать Бестужеву даже малейшего повода.
Он же стоит передо мной в одних джинсах, которые к тому же не застегнуты на две верхние пуговицы. Он явно только из душа, короткие волосы блестят от влаги и кажутся черными, как смола, а через плечо переброшено махровое полотенце. Тоже черное.
– Люблю просыпаться в одиночестве, – бурчу, отбрасывая одеяло, чтобы спуститься на пол.
Бестужев подхватывает край и помогает мне выпутаться. Я переборщила с коконом, даже спина вспотела.
– А еще что любишь? – спрашивает он.
Он что, ищет точки соприкосновения?
Я вот не хочу ни с кем соприкасаться, если честно.
– Еще я люблю свою квартиру…
– Тесноту? – он подшучивает.
– Она у меня уютная, а не тесная. Необязательно иметь аэродром вместо спальни, чтобы радоваться жизни.
– Значит, любишь уют.
– Да, здесь им, кстати, не пахнет.
Я киваю в сторону бетонной стенки, которая выглядит так, будто каменная порода проросла прямо из пола. Ну-у-у очень уютно! Хотя и стильно, тут глупо спорить.
– Хочешь переделать дом? – Бестужев играет расслабленными интонациями, от которых веет мужской непоколебимой самоуверенностью. – Что именно тебе не нравится?
– Я же уже показала.
– Стена? – Влад бросает на нее долгий взгляд. – Можно снести к черту, прорубить окно или балкон…
– Можно поклеить обои, – я предлагаю более мирный вариант. – Розовые, например, в ромбик.
Он усмехается.
– Я так понимаю, ты проснулся в хорошем настроении.
– Да, я выспался.
Он протягивает мне руку, чтобы помочь встать. Я смотрю на его широченную ладонь и сомневаюсь. Мне не хочется касаться его, особенно
