самого начала.
Он слушает. Периодически прерывает меня, задавая уточняющие вопросы. Странные, кстати, на мой взгляд, вообще не логичные.
Отвлеченные.
Например, какое образование у Ваньки. Был ли он в армии. Кому принадлежит комната, в которой он живет сейчас.
Я отвечаю. Правду. Потому что, снявши голову, по волосам не плачут, как говорил наш сторож.
Я сдаю своего кореша. Своего детдомовского друга, который заступался за меня перед старшаками. И пару раз даже дрался за меня. Когда совсем мелкой была.
Сдаю его, наплевав на наше детдомовское братство, на непреложный закон о запрете крысятничества и стукачества, вбитый в подкорку.
Рассказываю все.
И чувствую себя при этом отвратно. Несмотря на то, что Ванька – сам крыса, я-то не такая!
А нет, Сашка, ты – такая. Привыкай.
Виктор после того, как я замолкаю, тоже какое-то время молчит.
Сверлит меня взглядом.
Странным. Очень странным. Словно на детальки паззл раскладывает. Крутит-вертит каждую деталь, прикидывая, правильно-неправильно, пойдет-не пойдет…
Потом берет телефон и, глядя мне в глаза, начинает надиктовывать невидимому собеседнику мои данные. И данные Ваньки.
И, если он ищет в моем лице неуверенность, то вот фигушки ему. Я всю правду сказала. Хоть и стыдно, и тупо это. Но всю.
И проверить это реально легко с его связями.
– Пей кофе, Саша, – кивает он на большущий стакан кофе с молоком и пушистой шапкой взбитых сливок.
А сам углубляется в чтение информации, которую ему уже, походу, скинули на телефон.
Я пожимаю плечами и пью. Вкуууусно. Конечно, не такой оргазмический оргазм, как с десертом, но все равно вкусно. Хлюпаю неприлично трубочкой, ловлю на себе осуждающие взгляды официантки.
Вынимаю трубочку из кофе и , назло ей, демонстративно начинаю обсасывать конец. Тоже громко втягивая остатки сливок и кофе в рот.
Она морщится чуть заметно, а мне весело. Ишь ты, красотка благородных кровей! Можно подумать, сама так никогда не делала!
Назло ей еще раз облизываю трубочку.
И ловлю взгляд Виктора на своих губах.
Да ну нахер.
Маньяк, блин.
– Так, Саша, – он подается вперед, смотрит на меня, не отрываясь, серьезно и жестко, – на первый взгляд, информация по тебе выглядит вполне стройной. Но я не могу на основании ее и твоих слов тебе верить. Слишком много вопросов, ответов на которые ты не знаешь. Или не хочешь говорить.
– Да я… – тут же вскидываюсь в праведном гневе, но он прерывает решительно:
– Неважно. До полной проверки информации ты будешь под присмотром. И не просто под присмотром…
Я молчу. В принципе, я готова к его любому предложению. И даже знаю, на какие точно не соглашусь.
Он усмехается мне, словно мысли в этот момент читает, и говорит:
– У меня есть для тебя работа, Саша.
Опа! А вот этого
