под ноги тропа легла, вывела к коням. Жеребец Анатоля всхрапнул возмущенно, а собственный Ежи заржал, жалуясь на что-то, то ли слепней, то ли одиночество.
А над головой конской парила, дрожала в воздухе золотая искра.
И стоило Ежи протянуть ладонь, как эта искра вспыхнула, бросилась к нему, прижалась к коже, оборачиваясь полупрозрачным листом.
– Случилось чего? – Анатоль пытался впихнуть горшок вместе с содержимым в седельную сумку.
– Случилось, – Ежи пробежался взглядом по строкам. – Ребенок пропал…
[1] Пушнина, она же рухлядь.
Глава 10 Где маги магичат, но результат получают весьма далекий от ожидаемого
Богам было угодно даровать человечеству энтузиазм, чтобы возместить отсутствие разума.
…из предрассветной проповеди одного жреца, которому накануне случилось несколько засидеться в компании добрых друзей.
Поместье, принадлежавшее барону Козелковичу, располагалось в стороне от дороги, и, в отличие от того, древнего, прятаться не стало. Напротив, съезд обозначали пара врытых столбов, на одном из которых и резная табличка имелась, с именованием.
Поместье называлось «Белые березы», и Ежи сразу понял почему: стоило проехать чуть выше, и мрачноватый ельник сменился полупрозрачным легким березняком. В вечернем солнце стволы деревьев, казалось, испускали свет, и отблески его падали что на траву, что на листочки, и все-то гляделось серебряным, диковинным.
Включая дом.
Часть его была ставлена, верно, во времена далекие, оттого и сохранила что тяжелые валуны основания, что грубые толстые стены, что крохотные оконца в них. И белоснежный камень новейших построек лишь оттенял, подчеркивал мрачность этой малой, почти потерявшейся средь колонн и портиков, крепостицы.
Лес отступил, сменившись садом. Или парком?
Как бы там ни было, но тот пришел в некоторое запустение. Розовые кусты разрослись и задичали. Поднялись травы, затягивая проплешины тропинок, а дерева и вовсе вытянулись, потеряв всякие приличные формы.
Ежи ждали.
На ступеньках дома стояла женщина в муслиновом платье нежно-голубого оттенка. Платье, шитое по столичной, непривычной моде – в Канопене подобный наряд не поняли бы – казалось простым, даже бедным, но Ежи в столице набрался опыту, а потому знал, что за этакою правильною простотой немалые деньги стоят.
– Ах, наконец-то! – воскликнула баронесса Козелкович и, не способная справиться с чувствами, оставила своего спутника – плотного некрасивого мужчину в домашнем облачении. – До чего же долго!
Взлетели бледные руки, коснулись уложенных башенкою волос и опали бессильно.
– Доброго дня. Несказанно счастлив видеть вас, – Ежи спешился, бросив поводья лакею.
В хороших домах лакеи имели дурную привычку появляться, словно бы из ниоткуда, и исчезать вот так же. Нынешний дом явно был хорошим.
– Не время для этих политесов! – баронесса изволила топнуть
