к лестнице.
– Давай я, – тут же вызвалась Жаннет, – мне не помешает пара франков…
Но я уже дошла до лестницы и решительно поднялась по ней.
На палубе меня встретил матрос, которого, видимо, предупредили о моем появлении, потому что он ни слова не сказал и лишь указал направление, в котором мне надо было идти.
– Вот ты нахалка! – закричала снизу Жаннет, – ну, вернись только!
Но я шла вперед, к владельце шляпки, пожилой мадам, одетой изысканно и дорого.
– Ох, милочка, спасибо вам! – она с облегчением взяла у меня из рук шляпку, – это сама Наташа Рубин, понимаете? Было бы безумно жаль потерять… Ой! А я вас знаю!
Новые знакомства
– Ой! А я вас знаю! – радостно заявила пассажирка, и я, вздрогнув, чуть было не побежала прочь с палубы.
Измученная постоянными тревогами последних дней, я не могла правильно реагировать на такие возгласы. Почему-то показалось, что женщина сейчас вызовет полицейских…
В этот момент я не думала о причинах, о том, что упрекать меня не в чем, разве что в сомнительном происхождении нескольких, оставшихся у меня золотых вещиц. Просто испугалась. Сильно испугалась.
А женщина, заметив , как переменилось мое лицо, тут же перестала улыбаться и торопливо заговорила:
– Ох, милочка, ну что вы? Побледнели, с лица спали… Присядьте, выпейте воды.
Я села в предложенное парусиновое кресло, приняла от стюарда стакан с водой. Сделала глоток. Медленно. Обдумывая ситуацию.
Я уже пришла в себя, первый момент слабости растворился. И теперь необходимо было продолжить разговор. Интересный для меня разговор.
Я уже поняла, что, скорее всего, мадам видела меня либо на сцене, либо в газете, где печатали портреты не только Павловой и Карсавиной (танцовщицы труппы Дягилева, прим. автора), но и второстепенных балерин. Симпатичных, разумеется. Я была симпатичной. Меня даже несколько раз печатали.
– Я вас понимаю, дорогая, – пассажирка положила руку, затянутую в тонкую перчатку, на мою ладонь, – эта качка постоянная… Я сегодня в первый раз вышла на палубу, подышать воздухом. А до этого все время лежала… Так голова кружится и мутит… Ужасно. Вы тоже плохо переносите качку?
– Нет, просто… Как-то не по себе стало, сейчас пройдет, спасибо, – улыбнулась я и поддержала разговор, – а как вы меня узнали?
– Ну что вы, душенька, – с охотой начала рассказывать пассажирка, – я такая поклонница балета! Как жаль, что после русских сезонов он немного испортился… Все же, Павлова в «Шахрезаде» невероятна… А Нижинский! О-о-о!
Она закатила глаза, я отпила еще воды и с готовностью поддержала беседу.
Через какое-то время стало очевидным, что моя собеседница , мадам Элеонора Дин, как она представилась, не особенно разбиралась в балете, но имела прекрасную память на лица. Она запоминала всех второстепенных танцовщиков и танцовщиц, могла перечислить по именам, кто из них в каком балете танцевал, кого заменили
