кедрачом стоящие «на живую» махины. Стоит только попытаться взобраться по такой, как она приходит в движение, «играет» и, раскачиваясь, даёт ощущение последнего вздоха. Плотно стояли скалы, неприступной стеной. Зимой, когда снег выпадет, сдохнешь, а не пройдёшь. А вот пока тепло, бесснежно, да зная проход…
– Ну что, передых? – оглянулся на Соболюшку Стригун, ласково улыбнулся, подмигнул в оба глаза подтягивающемуся Лосю. – Там у нас ещё травка на заварку осталась…
Они с Лосем ладили совершенно спокойно. Обоим хватило ума понять, что делить на этом свете им было нечего. Вернее – некого.
Привал устроили у замшелой скалы, рядом с которой пробивался ручеёк. Это была развилка – тропа здесь раздваивалась. Путь налево привёл бы в земли людей Лисицы, пойди направо – и Славко нашёл бы Пояс Силы, если, конечно, тот уцелел хоть частью своей… ну а прямо через Играющие скалы дороги не было. То есть, знамо дело, была, только не для всяких глаз. В особенности – не для чужих.
На привале Славке кусок в горло не лез. Сверлила виски всё та же дума: куда теперь? Может, если не прогонят, с новыми знакомыми пойти? А что, Лось и Стригун парни надёжные, обстоятельные, небось не подведут… Соболюшка – девка справная, работящая, дочь хорошего рода, из таких получаются добрые жёны и матери. Действительно, что обретаться-то бирюком? Артельно, в товариществе, жить куда веселее…
Время перевалило за полдень – пора было продолжить путь. Тут-то Славко наконец решился. Снял шапку и по-простому сказал: если не противен, возьмите, люди добрые, к себе товарищем. Туда, куда Страннику было нужно, уже пути нет.
– А что, – Стригун и Лось переглянулись, посмотрели на Соболюшку и, не сговариваясь, кивнули, – с добрым попутчиком дорога короче. Так что милости просим!
Кто же в здравом уме погонит от себя посланца богов!
– Вот и ладно, – вздохнул с облегчением Славко.
Вчетвером, уже нераздельной ватагой, двинулись они вперёд – во владения скал, лишайников и мхов, чахлых кособоких деревьев, цепляющихся камнями за каменные глыбы. Шли неспешно, потаённой тропой, огибая неприступные играющие утёсы. Когда одолели полпути и снова сделали привал, Соболюшка поведала историю, услышанную от деда. Будто бы тот вместе со своим отцом видел тут исполинских сказочных зверей. Сплошь покрытых шерстью, ростом с хороший дом, с белыми огромными бивнями и длинной волосатой кишкой на месте носа. Дело было зимой, дед с прадедом кутались в звериную шерсть, разбросанную между камнями, отогревали ноги в горячем навозе и кидали для лучшего вкуса в кипяток кусочки бивней, валявшихся повсюду. А от трубного гласа мохнатых великанов у них тряслись все поджилки и уходила в пятки душа…
– Да, – улыбнулся по окончании рассказа Стригун и смешливо посмотрел на Лося. – Что-то я не слышу рёва утробного, а ты, брат Лось? Может, у меня, часом, уши заложило?
Соболюшкиного деда он помнил хорошо: сказочник был ещё тот. Начнёт рассказывать с утра – остановится под вечер.
Лось шутки не понял:
– Да
