А вы что тут делаете-то?
– А ты как думаешь? – усмехнулась Элис, – дело есть!
– Какое дело? – зашептал Сэм, – вы что? Идите скорее по домам, моя мама увидит и всем уши накрутит, и не поглядит, что ты девочка! – последнее уже относилось исключительно к Элис.
– Сэм, не драматизируй, – отмахнулась она, в этом движении забавно копируя Томми, – неси скорее в дом молоко и скажи, что ты хочешь прилечь, а сам быстро на берег. Встречаемся у дома мистера Нордваттера. Мы ответственны за наш корабль. Понял?
Сэм вздохнул:
– Понял. Скоро буду, – и зашагал к дому.
А ребята тихонько шмыгнули назад к забору.
Когда они мелкими перебежками двигались к пляжу, Томми размышлял над тем, как лихо у Элис получилось уговорить Сэма. Сам мальчик все еще чувствовал смущение и понимал необходимость извиниться перед другом. И потом как так получалось, что с ним Сэм мог и поспорить, а от Элис принимал почти все без возражений?.. Пока Томми был занят этими мыслями, они достигли пляжа и вышли к домику на ножках. Песок еще полностью не просох после вчерашнего потопа, хотя сегодняшний день был солнечный и теплый. Душную тягостную жару смыло прошедшей грозой, и теперь воздух дышал свежим морским бризом. Вода слегка отступила, и лодка теперь полностью лежала на песке.
Томми подошел и провел ладонью по борту. Славное судно, выдержало испытание морскими водами и вынесло команду на берег. Ребята спрятали весла под дом и принялись снимать парус.
– Ты – молодец, – обратился Томми к Элис, – хорошо держалась вчера.
– Ну да… – покачала головой она, пытаясь отвязать веревку, – запуталась в снастях, с трудом нашла шкот… Если бы ты тогда не обрубил второй, нас бы, наверное, перевернуло! Никак мне этого всего не запомнить… – она кивнула на канат в руке.
– Я тебе книгу дам, там очень хорошие схемы. Это еще мистера Нордваттера, – Томми вдруг резко замолчал, впервые за долгое время произнеся это имя вслух. Ему вспомнилось видение прошлого дня. Вдруг захотелось рассказать об этом Элис, но мальчик больше ничего не сказал, продолжая снимать полотнище паруса, стянутое теперь для удобства веревками. Томми почувствовал, что некоторые вещи должны оставаться несказанными, хранимыми лишь теми, с кем они произошли. Каждый человек был сосудом своего опыта, который не мог быть перелит в другие, не расплескавшись.
Вскоре к ним присоединился Сэм, и дело пошло быстрее. Парус разложили на просушку на песке, отвязав обрывок шкота.
– Мне кажется, – сказал вдруг Сэм, – корабль наш надо будет вывести к остальным лодкам и поставить у пирса. Вечером, с приливом, когда отец пойдет в море.
Томми и Элис смотрели на боцмана с удивлением.
– Отец согласится нам помочь и выделит место, я думаю, – видя взгляды друзей, добавил мальчик.
– Сэм, – Томми вздохнул, внутренне собираясь, – я должен перед тобой извиниться.
– Не стоит, – прервал его тот, – я тоже себя виню…
– Ты? – удивился Томми, – но
