уж! – махнул он рукой. – Набегались! Сил не останется плавать и обратно идти.
И оставшийся километр мы пошли спокойно, и даже дали взрослым себя обогнать. А ноги у нас уже так гудели, что на пляж мы буквально приплелись.
– Это разве пляж? – разочарованно протянул Лёшка, оглядывая пустой песчаный берег, который в одном месте спускался полого к воде. – А где тут пляжные кабинки? Где лежаки и навесы от солнца?
– Ты слишком много хочешь! – сказал я ему. – Это же тебе не городской пляж. Кто тут тебе лавочки и навесы от солнца поставит? Радуйся, что есть песок и речка.
– А мы тут сами сейчас все устроим! – тётя Настя открыла свою сумку, которая была у неё на плече. – Будет не хуже, чем на вашем городском пляже. Вот вам и лежак, – она расстелила покрывало, – вот навес от солнца, – из лёгкой ткани она соорудила тент, привязав его к двум молоденьким деревцам, растущим прямо в песке. – А вот и буфет. – Из сумки появился пакет с едой и бутылка домашнего кваса.
Мы с братом даже рты открыли от удивления.
– Ну ты, тёть Настя, даёшь! – восхитился я.
– Можно купаться? – заныл и запрыгал от нетерпения Лёшка. – Мам, можно купаться?
– Конечно нет! – строго оборвала мама. – Вы слишком разгорячённые с дороги. Потные и мокрые. Сначала высохните и остыньте и только после этого я вас пущу в воду. Так что ложитесь и загорайте.
Старая история. Наша мама – врач, и это очень сильно усложняет нам с братом жизнь. Спорить с ней бесполезно. Так что мы разделись, легли на покрывало и стали загорать. Вот ведь получается, мама велит нам остывать, и в то же время заставляет загорать. Но ведь когда загораешь на солнышке, то наоборот согреваешься. Что-то тут не так. Но я решил ничего не спрашивать, чтобы не раздражать маму. К тому же этим вместо меня занялся мой брат. Лёшка не был бы самим собой, если бы уже через минуту не начала канючить:
– Мам! Мама! Ну, мам!
– Чего тебе?
– Уже всё? Мы обсохли уже. Можно в воду?
– Нет ещё! Не обсохли. Лежите!
Через минуту опять:
– Ну мам! Мама!
– Чего тебе?
– Уже всё? Мы обсохли!
– Теперь остывайте!
– И сколько нам надо остывать?
– Сколько надо, столько и будете!
– А сколько это сколько? Минута или две?
– Десять!
– Десять! – это уже мы с Лёшкой хором возмутились. – Десять?
– Десять!
Мы стали канючить хором:
– Мам! Мама! Можно мы уже?
– Нет!
– Мы уже остыли! Мы холодные как лягушки.
Тут уже не выдерживает тётя Настя.
– Да отпусти ты их! Сколько можно их нытьё слушать? Уже уши болят!
Но мама не сдалась:
– Лучше сейчас послушать, чем когда они больные с температурой в кровати лежать будут. Придётся им уколы делать, клизмы ставить, белье менять. Нет уж увольте!
Она нарисовала такую страшную
