но и приумножил состояние семьи.
В отличие от других ТНК, выросших в симбиозе с международными институтами (как, например, «Сан Энерджи»), Нассеф сросся с национальными правительствами: монаршие семьи Аравийского альянса поддерживали «S-Group» протекционистскими мерами, несмотря на возражения Организации, и вырастили себе послушную монополию. «S-Group» обеспечивала питанием, водой и электроснабжением половину Аравийского полуострова, треть Египта, четверть Судана, Ливии и Эфиопии. Штаб-квартиру Нассеф перенёс в Эр-Рияд.
Саид и Икрима были детьми старшего сына и наследника Нассефа. Он погиб в возрасте сорока девяти лет – разбился в аварии, после чего ему срочно потребовалась пересадка печени. Печень нашли, но тело отвергло донорский орган, и он скончался.
Это случилось за пять лет до того, как Саид вышел на связь с Авельцем. За эти годы Нассеф постепенно делегировал внуку и внучке всё больше и больше полномочий в корпорации: Саид управлял транспортными компаниями и сельским хозяйством, а Икрима руководила медийными активами и перспективными проектами в биотехе и энергетике.
Судя по всему, Нассеф их любил и выделял из остальной семьи: из всех детей и внуков только Саид и Икрима учились в Аббертоне, правда, Икрима не выдержала и отчислилась на предпоследнем курсе (завершила учёбу в Эдинбурге), а вот Саид доучился и заслужил лестные отзывы педагогов.
Я смотрю на его фотографию: он среднего роста, с узкими плечами, с длинными, зачёсанными назад чёрными волосами; у него тонкие губы, вытянутый подбородок и щетина. В тёмных глазах энергия и мудрость. Этим он мне кое-кого напоминает, но этот кто-то редко улыбался искренне, а вот Саид смеётся, и смеётся от души. Это его последняя фотография, она сделана за несколько дней до его смерти. Здесь ему сорок шесть, но выглядит он моложе.
Глядя на эту фотографию, я вдруг понимаю, почему Ленро стал ему близким другом.
Он похож на Энсона Карта. Обаятелен, притягателен, остроумен, но – в отличие от Карта – ещё и лукав, таит в себе загадку, и этим похож на самого Ленро. Я никогда не видела его живьём, но мне почему-то кажется, что и манерой разговора они тоже похожи. Только, в отличие от скрытного Ленро, обожавшего строить из себя непонятное, Саид выглядит открытым собеседнику.
Тот факт, что в первый же день личного знакомства Ленро пригласил его к себе домой, может объяснить многое. Я дорого бы дала за то, чтобы увидеть, как они общались в его кабинете на вилле, пока за двустворчатыми окнами солнце опускалось в море. (Кабинет раньше принадлежал отцу Ленро, и на стене там висит его большой фотопортрет – по крайней мере, висел, когда я бывала там.)
Не знаю, кто кого обольстил, – а может, обольщением там занималась Икрима, – но то, что название «Монтичелло» возникло в сознании Ленро уже тогда, на следующий день после визита в отель «Джефферсон» в Вашингтоне, кажется мне бесспорным. Они ещё не доверяют друг другу так, как будут после Каира, но Саид уже вдохновлён его личностью, а Ленро вдохновлён тем, что Саид предлагает.
Ленро всегда ценил
