спиной.
– Вот это моя девочка, – протянул мне бутылку.
– Осторожнее с разговорчиками, – поднесла горлышко к губам. – Невесте не понравится, – отпила большой глоток и сморщилась с непривычки.
– Невеста не слышит, – Руслан усмехнулся.
Внимательнее посмотрела на него.
Всегда он был таким, развязным и легким, словами бросался, которые ничего не значат. А девчонки на свой счет принимали, запоминали и удивлялись потом, как так вышло.
И почему такой короткий срок годности у его обещаний, признаний, чувств.
– С чего вдруг ты жениться решил? – сделала еще глоток и тоже прислонилась к перилам. – Я думала, лет до сорока будешь холостяком.
– Завидным, – его рука скользнула на талию. Он поймал мой удивленный взгляд и с нажимом оттеснил от перил. – Давай пройдемся. Шумно здесь.
С сомнением оглянулась на открытые двери.
Марина мне голову открутит за такие прогулки с ее женихом и бутылкой виски. И, вообще, это все очень странно.
Она никогда Руслану не нравилась.
Со школы за ним бегала. А потом, когда мы на первом курсе учились – Мирон мне как-то признался. Что сам сказал другу сестру не трогать. Если тот не настроен серьезно.
И вот – свадьба.
Но не верится в любовь, которая вдруг вспыхнула.
– Мне не надо проблем, Руслан, – убрала его ладонь, и все таки шагнула за ним, в тень деревьев. – Держи руки при себе.
– Какая строгая.
– Да, – остановилась, взглядом нашла Мирона. Они с Аллочкой стоят в сторонке, в суете с салютами не участвуют. Она заливисто смеется и виснет на его локте, трется искусственной грудью.
Пятнадцать минут назад мы целовались в коридоре.
А сейчас он смотрит на меня. И его ничего не смущает. У него в кармане мои трусики. И не может быть, чтобы для него разницы не было – я или Алла.
– Ладно, давай пройдемся, – смело взяла под руку Руслана и для храбрости сделала огромный глоток из бутылки.
Наши руки прижаты друг к другу. И даже через слои ткани я ощущаю жар тела. Плохая идея – так прижиматься к этому мужчине, и дело даже не в Марине, просто я как сейчас помню.
Его на балконе. И рядом девушку. Как он грубо держит ее за волосы. И содрогаются перила. А внизу гремит музыка. И никто, кроме меня не видит, чем они занимаются, ее крики вплетаются в песни, его глаза сверлят меня.
До сих пор стыдно, что я подглядывала.
– Чем занимаешься сейчас? – голос дрогнул, мне другое интересно, но на такие темы говорить неприлично, пусть даже с бывшим одноклассником.
– Как все. Бизнесом, – он пожал плечами. – В универе тебя не было. И пришлось самому, гранит науки грызть.
– Да, в школе ты всегда у меня списывал, – улыбнулась, вспоминая. Столько лет просидели за одной партой, что невольно стали близки. У нас свои собственные шуточки были, понятные лишь нам. – Помнишь, как тебя поставили в угол за опоздание.
