песням обучить.
Покопался в настройках планшета и поставил на прослушивание русские народные сказки. Какая, в задницу, Шахерезада. Там интересно, познавательно, а тут сплошная зависть и желание получить богатство на халяву, не прилагая никаких усилий. Вообще выключил планшет.
– Ефросинья, если даже просить буду впредь в дороге или спеть, или сказку рассказать, ты меня по матери посылай, чтобы сразу одумался. На всех языках, какие знаешь…
– И на греческом, ваше сиятельство? – серьёзно так.
– А ты и греческий знаешь?
– И греческий, и латынь.
– Н-да. Хорошо, и на греческом посылай, и на латинском.
Так и ехали до Твери молча. Ну как молча, иногда успевала Шахерезада выскочить и на просторах великой страны испортить воздух, а иногда и нет. Тогда молча не получалось.
А вот только проехали Тверь, как напали разбойники, перегородили дорогу лесиной и обстреляли дормез из фузей дедовских.
– Ваше сиятельство, – Пётр задремал и не почувствовал даже, что коробчонка с лягушонкой не едет никуда. Прохор тряс его за плечо. – Ваше сиятельство.
– Что, разбойники? – Стал вышаривать М1911 Брехт в кармане пиджака.
– Не знаю, ваше сиятельство. Ель упала, дорогу перегородила. Здоровущая, не отодвинуть.
Блин, так сон в руку.
– Может, это засада? – Пётр Христианович выглянул через плечо богатыря на дорогу.
– Может, и засада… Нет, не засада. Хотя, может, и засада…
– Ты толком говори. – Где пистолет-то?
– С корнем дерево выворочено. Была бы засада – подпилили бы. Надобно ждать других путников. Большая ель, топор нужон, пила лучше, и несколько человек, чтобы с дороги сволочь.
Путники появились прямо через несколько минут. Целый обоз. Да нет, обозище. Десятка два саней и несколько таких же большущих дормезов, на сани поставленных. Из одного из них вышел мужчина лет двадцати пяти – тридцати и, что-то сказав внутрь, пошёл к стоящему у огромной ели графу Витгенштейну.
– Пётр Христианович, ты тут какими судьбами?
Мать твою!!! Вот что значит, не все кристаллики голубые слизал! Пётр этого человека не знал. Точнее, Пётр-то знал, а вот Брехту этот кусочек памяти не достался. И чего делать? Про амнезию рассказывать? Не. Всегда по возможности нужно говорить правду.
– Император Павел Петрович покричал на меня на днях и в ссылку в имение подмосковное отправил. В отставке теперь. Так и ехал себе, а тут вот дерево упало. – Пётр протянутую руку пожал и в обнимашках поучаствовал.
– Вот незадача. Крут бывает Павел Петрович, да отходчив. Зубовых всех вернул, я слышал.
– Вернул. – Блин, да кто же это такой?
– А я, наоборот, вот, повышен им недавно, теперь определён в Камер-коллегию и назначен командором ордена святого Иоанна Иерусалимского. – Как-то не сильно весело сообщил кучерявый круглолицый человек на полголовы ниже Витгенштейна, то есть довольно высокий для этого времени.
– Поздравляю. –
