Заозирался, никого перед собой не увидев.
Брехт ему клинок снизу под челюсть загнал. Глубоко, сантиметров на двадцать, пока острие снизу в черепную коробку не упёрлось. Потом оттолкнул мёртвого уже «Гришку» ногой и теперь уже правой рукой вогнал второй клинок в Plexus coeliacus[2] сунувшемуся в сени второму обладателю нагана. Товарищ больше дышать не мог. Брехт спокойно втащил его в дом и, вынув из пуза клинок, воткнул его прямо в око всевидящее.
– Помойтесь, ребята, – вспомнил Иван Яковлевич фразу из «Белого солнца пустыни».
Потом снял со второго гостя васильковую фуражку, натянул на голову, прикрывая лицо, и, высунувшись только немного из двери, поманил рукой того, что остановился у угла его особняка. Товарищ, блеснув треугольниками в петлицах, вприпрыжку полетел к двери. Ну кто так захваты опасных государственных преступников планирует?! Не боятся?! Не встречали ещё ни разу сопротивления серьёзного. Все арестованные раньше шли, как быки на бойню, мыча только про свою невиновность. Надеялись, что там разберутся. И пример других ничего им не говорил. ТАМ обязательно разберутся, только ни тебе, ни твоей семье эти разборки не понравятся.
Третий забежал в сени и был встречен всё тем же прерывающим дыхание ударом мизерикордии в солнечное сплетение. Чекист согнулся, и Иван Яковлевич, вынув тонкое лезвие из тела всё тем же отработанным тысячи раз приёмом вогнал по самую рукоять клинок снизу из-под челюсти в мозг.
– Минус три.
Дальше было сложнее. Оставалось двое, один стоит с противоположной стороны дома под берёзой, а пятый за рулём автобуса. Что-то иностранное. Наверное, трофей из Финляндии. Он ближе и он опаснее. Может уехать. Иван Яковлевич потуже натянул чуть маловатую ему позаимствованную крапово-васильковую фуражку и «храбро», с силой распахнув входную дверь, пошёл к автобусу, обходя его спереди. Фары были погашены, шифровались товарищи. Это с таким-то ревущим двигателем?! И тут ацетиленом пахнуло. Твою налево. Где чекисты такой раритет отхватили? Он ещё с ацетиленовыми фарами. Брехт с ними только раз в Спасске столкнулся. Давно уже у себя все трактора и автомобили перевёл на электрические лампочки, а тут ещё этими раритетами пользуются. В защиту древности нужно сказать, что дорогу такие фары освещали вполне себе сносно, но как бы и не лучше электрических. Вот только их использование вынуждало водителя прибегать к целой куче предварительных операций. Чтобы «включить» эти самые фары, нужно было открыть кран подачи ацетилена, затем открыть стеклянные колпаки самих фар и, наконец, зажечь спичкой горелки. Ацетилен при этом вырабатывался прямо на ходу: в отдельном баке, разделённом на два отсека, в который перед поездкой нужно было засыпать карбид кальция и залить воду.
Иван Яковлевич, пока мозг удивлялся допотопному автомобилю, уже обогнул капот автобуса и потянул за ручку кабины. Так-то довольно темно было. Пасмурно, фонарями на улицах, светящими за каким-то хреном всю ночь, Петрозаводск ещё не обзавёлся, и весь свет образовывался из небольшой щели, что осталась от неприкрытой входной двери его купеческого дома.
– Там… –
Солнечное сплетение.
