Благо чистое и пустое.
Ссаживаю Гавра с рук. Ставлю ведро как было. Надо бы купить ему "нору", а то в диване, то в шкафу хозяйничает. Только, если завтра отдавать, то смысл?
Но Гавр тут же встает в стойку, хватается передними лапами за край ведра и роняет его обратно. Отскакивает. Настороженно подходит, пытаясь залезть внутрь.
– Нет! Мусорное ведро – это не домик.
Немного поспорив с упрямо роняющим ведро сурикатом, машу на это безобразие рукой. Не до этого мне…
– Но учти, придется принять душ, перед тем как идти в комнату.
Закрываю двери в комнату.
И только собираюсь дозвониться до Михи, как звонит он сам. И мне становится нехорошо. Потому что это значит – есть новости. А они априори не могут быть добрыми.
Ложась на стену спиной, я, не справляясь с голосом, хриплю в трубку:
– Слушаю…
– Лёва, тачку эту нашли. Мерс принадлежит Юрию Лившицу. Житель Москвы. Главный методист одного из московских банков. Сорок лет.
– Медведь! – нетерпеливо обрываю я. – Еще длину причиндалов мне его скажи! Я и так понял, что он классный! – психую я. – По существу давай.
Сердце гулко бьётся в груди.
– Вчера эта тачка попала в аварию. Лобовое… Капот смят со стороны пассажира и…
– А пассажир?! – не выдерживаю я.
– Дуй в травматологию краевую.
– Понял.
– Стой.
– Ну что?! – дрожащими пальцами закрываю квартиру, на ходу засовывая руку в рукав куртки.
– Ты такси взял бы, дружище.
– Нахрена? Я на машине.
– Нервный ты… Как бы потом тебя в соседней палате не искать.
– Да?… Ладно, я осторожно.
– Хочешь, я подъеду.
– Нет! – отрезаю сначала я. Но когда понимаю, что пальцы на брелоке и с третьей попытки жмут на всё что угодно, кроме разблокировки…
– Хотя, да. Давай. К травматологии. Что-то я и правда не в себе.
Еду, стараясь не переваривать «травматологию», а смотреть на дорогу. Благо, она пустая…
Но ощущение такое, будто всех этих лет не было и моя Кошка всё еще моя. И вот она там, в больнице. А я даже не знаю в каком состоянии. Мне страшно до чертей. И даже все мои обиды и пережитый по её вине треш отходят на задний план.
Торможу у тачки Медведя. Мы молча идём рядом, плечом к плечу. Мне самую малость легче. Я словно опять совсем молодой пацан, который не факт, что сможет справиться со сложной ситуацией сам. Мне страшно… нет мне СТРАШНО!
Её образ… До сих пор глубоко сидящий во мне ее образ, вдруг оживает.
Я слышу ее мелодичный задорный смех. И голос с дразнящими мурлыкающими нотками. И практически чувствую кожей ощущение, как она любила ласкать меня – перебирая коготками по затылку. Тактильные якоря оживают тоже. От накатывающего ощущения, как она обычно вжималась губами мне в ухо и горячо шептала: "я люблю тебя…" меня передергивает и по загривку бегут мурашки.
Выживи, Кошка! Я тебя, умоляю!…
Мы
