чтоб вместо Солнца возник Черный квадрат!.. Студент РГГУ Чанов не вспоминал ни разу, забыл напрочь, однако же – само отложилось, не потерял он бирку Малевича, его черную метку. И даже цифра на бирке вспомнилась – 1913, год премьеры «Победы над Солнцем»! Канун Первой мировой… Что же это?… Как же это такой огромный круг сомкнулся?.. Как же это второкурсник так навсегда, как мусор какой-то, забыл, да вдруг через годы вспомнил, что малеватель (что зачем-то и подтверждала фамилия) то ли гений, то ли дикий жулик – в его личной, чановской, жизни, а возможно, и в мироздании, есть зачем-то. Не предвидел юный студент Кусенька ни хера… Но знание на всякий случай само отложилось. ТАК ВОТ ДЛЯ ЧЕГО! Светящиеся живые точки из разных уровней, разных времен, совпали и выстроились, как фотоны в луче, сцепились, как атомы в молекуле ДНК, оказались единственным, неразрывным Кусенькиным Я!..
– Мною оказались, – просто и внятно сообщил, наконец, сам себе Чанов. – Аз есмь!
Даже испарина его прошибла от чувства, что отыскал-таки себя!..
Но ничего такого на чановской малоподвижной физиономии не было отображено. Сам он это свое, самому себе неинтересное, скрытное лицо разглядывал подробно, только когда брился, то есть даже не каждый день. Изредка ему казалось, что не такой уж он господин никто. Бывало, все-таки знал сам о себе нечто, или догадывался… но забывал, что знал. Не пользовался. Покуда не появлялся кто-то с ключом или отверткой. Как Сеня на Арбате. Как в Круке Вольф. Но старик был реально – супер! (Именно так родилось из небытия слово, которое лет через пять заменит в русском городском языке сразу с десяток слов и с сотню понятий… И слово «реально» – мелькнуло и исчезло до поры до времени, когда вытеснит из повсеместного употребления присказку «на самом деле».)
Вот ведь что творилось за столом Крука в октябре 2002-го. Будущее просвечивало, просачивалось, и даже свой будущий язык показывало…
Да уж, не скучно было с Вольфом. Чанов едва поспевал за стариком.
– Скорость… – просвиристел Вольф и прижал к губам указательный палец с широким серебряным кольцом, на котором было вытравлено уставом «спаси и сохрани»… Старик вглядывался в экран ноутбука, он его обживал, как поле ипподрома, он сливался со скачкой, жил тем, что видел, то есть прежде всего – жил ритмом и темпом, ведь не было на этом ипподроме лишних подробностей… Да вдруг внезапно и соскучился. Возможно, из-за полного отсутствия живых, неэлементарных, лишних подробностей… Ни одна лошадь не дышала, не упиралась, не спотыкалась, ничего своего не хотела… И опять, как уже не раз при смене летучего своего настроения, Вольф вдруг отвернулся от паука и обратился к Чанову:
– Туфта… вы не находите? – Вольф пригорюнился, но ненадолго. Улыбка осветила его обросшую седой щетинкой физиономию. И он со снисходительной усмешкой протянул:
– Скоооорость… Тоже мне. Как говорила моя няня – и девять баб за один месяц ребеночка не родят…
Вольф
