навсегда расставалось с ним. Это оно накатывало слезы. Слёзы катились, из-за оторванности от привычного, которое не замечал, не ценил и не мог ценить будучи каждый день рядом.
Здесь, он стал называть её – Любаша, но письма написанные вечером, утром рвал – девчонки не ждут. Возвращаться? – ещё та примета. Ребятам приходили конверты от подружек, он не ждал, нет ждал, но ночи и иногда не ошибался – она была с ним и её фото лежало в блокноте. Просыпаясь, он проверял книжечку…, и всё равно день был особенный, счастливый день – она берегла его весь день, она заслоняла от грубости и злобы, берегла от собственного высокомерия, главного его врага в этом мире.
Увидел домик и забыл о своей цели, но голос капитана вернул к намеченному – «Ты, до сей поры человека по сапогам оценивающий, над „Му-Му“, да старухой плачущий, гусениц из-под ног на травку переселяющий, а близких, доверившихся тебе заживо съедающий, поторопись, пока вновь плешивым и без зубов не остался» Действительно молодой и сильный мчал он в «Папелаце» над миром. Успеть, пусть в одном месте, но установить свою правду, свою справедливость. Он верил: его справедливость, его суд, будет и действенней и праведней чем суд Всевышнего.
Ручку в сторону – виден океан, очертания островов, край Российской земли. Чуть вниз – видны идущие грузовые суда, промышляющие рыболовецкие, в стороне, раскачиваются два ошвартованные краболова. Экипажи торопятся: в аврале, с одного на другое добычу перегружают. Закончили, перешли в каюту и из сейфа хозяина судна, в грязноватый в рыбной чешуе мешок не пересчитывая перекочевали банкноты, с ним капитан вернулся на своё судёнышко, подошёл к рулевому «Сын, разворачивайся к месту лова. Снасти соберите и в порт», затем спустился в кубрик, бросил мешок в угол, налил гранённый до краёв, выпил и лёг. Кешка вскипел: судно, государством построенное оказалось в собственности капитана и над морем, он тоже хозяин. На глазах грабёж, в сознании верх несправедливости, сознание требует – ручку в сторону, он рядом с судном, видны вмятины сбоку на носу, видна каюта с засыпающим капитаном. Рулевой держит курс поперёк волны. Кешкина мысль— «Держать по волне», усиленная «Папелацем», направляется на него. Повинуясь чужой воле судно меняет курс. Волна поднимает катерок и словно скорлупу опрокидывает, а следующая, накрывает сверху. Ещё миг и на воде палубный мусор. «С вами власти, толи борются, толи в доле состоят. На таком „Папелаце“ за неделю на земле справедливость установлю» подумалось Енокентию, нужно только побыстрее. Два касания к ручке и он на другом краю земли: внизу взрывы и смерти, разрушенные города, кровь, противогазы. На дорогах в пыли, жаре, толпы: женщины дети, жажда голод – бредут полуобморочные от своей ли власти, от тех ли, кто пришёл мир установить?
Они пришедшие, не пытаются переделать соседа живущего другими ценностями, при этом на противоположной стороне планеты,
