и Викторию, и даже Калерию Ивановну, которая уж на что была привычна, а вот к этим распевкам относилась без одобрения. Но Эвелинке на одобрение плевать было. – Сидит ворон на дубу…
– Не обращайте внимания…
Огонь обжился на стопке дров, запыхтел медный чайник, а Владушка уже пластала колбасу тончайшими полупрозрачными ломтиками.
– … это Эвелина распевается…
Низкий басовитый голос замолк, чтобы тут же смениться привычным тонким визгом. Святослав дернулся. Эк он…
– Хватит визжать! – заорал Толичка, вползая на кухню и озираясь с видом растерянным.
Был он лохмат, помят и слегка вонюч.
Визг сделался тоньше.
Проникновенней.
И задребезжали стаканы в древнем буфете.
– Вы кушайте, кушайте, – Владичка подсунула и колбасу, и хлеб, и кусок масла, которое, между прочим, Виктория покупала, вчера, на рынке. А Владичка еще пеняла за растратность, мол, масло можно и в магазине взять. Оно-то можно, только там его наполовину с маргарином вымешают, вот и будет вроде и то, а все равно не это.
– А вы… – к великой радости Виктории, Святослав глядел не на сестрицу. – Присоединитесь? А то мне, право слово, неловко… погодите…
Он поднялся и вышел, как—то так потеснивши Толичку, которому вздумалось замереть посреди прохода.
– Это кто? – шепотом поинтересовалась Владичка.
– Жилец новый, – также шепотом ответила Виктория. – Не лезь. Он мой.
– Это еще почему?
– Потому.
– Потому – по качану, – Владичка и язык высунула, дразнясь, как в детстве. – Обойдешься. Раз кольца нет, он не твой, а ничейный.
Появится.
Виктория точно знала, что сделает все, чтобы кольцо это появилось. В конце концов, гениями не разбрасываются.
Свят жевал колбасу, которая и вправду оказалась неплоха, явно не из кулинарии – сухая, терпкая, щедро сдобренная чесноком, – и разглядывал женщин. Те в свою очередь, пользуясь случаем, разглядывали Святослава.
Хмурилась Калерия Ивановна, явно терзаемая недобрыми предчувствиями. Притом взгляду своего со Свята не спускала, а черпак в руке сжимала с такою решительностью, что поневоле становилось неспокойно.
– А вы, значит, жить будете? – в третий, кажется, раз поинтересовалась Владимира.
– Будет, – мрачно ответила ей Виктория, доливая в кружку кипятку. – В третьей.
– Сосед, стало быть? – Толичка от Калерии Ивановны держался подальше, а к холодильным шкафам, которых на кухне обнаружилось целых три, поближе. И взгляд его блуждающий то и дело на оных шкафах останавливался.
Тогда Толичка вздыхал.
И шевелил бровями.
Он бросал на эти самые шкафы взгляды, исполненные незамутненной страсти. Но те оставались равнодушны.
– Куда полез?! – рявкнула Калерия Ивановна, когда нервы Толички все ж не выдержали.
Откуда-то из коридора доносилось
