ночью ворожить и призывать злых духов, что свидетельствует…
…результат проверки…
…и снова донос. И еще пара… одинаковые по сути своей, а потому неинтересные. И что же так заставило нервничать Самого, а заодно уж привело к появлению в квартире Калерии некоего мага, которому в этой самой квартире было категорически не место.
Калерия читала доносы.
Изредка отмечала те, на которые и вправду стоит обратить внимание. Вызывать духов, конечно, законом не запрещено, а вот киснущее молоко – это может быть проблемой. Мало ли до кого там человек бесталанный, но упорный, судя по тому, что фамилию Осляпкина Калерия запомнила, дозваться способен.
– Идиот, – сказала она, правда, не понятно было, кому сказанное адресовано, то ли Осляпкину с его неуемным желанием дозваться до покойной тещи, которая единственно могла управиться со здравствующей еще женой Осляпкина, то ли участковому, до сих пор не пресекшему этакого непотребства.
Следующие полчаса она провела за увлекательным чтением бумаг, из которых узнала, что одна треть граждан Троегорска балуется незаконным колдовством, причем нагло и шумно, чем нарушает общественный порядок. Другая треть определенно работает на разведку, ибо ведет себя подозрительно тихо, явно за правильностью своей скрывая преступные замыслы. А последняя треть, к коей относилась и сама Калерия Ивановна, наглейшим образом манкирует служебными обязанностями, что и приводит к ужасающим последствиям.
Особенно в рюмочных, где стали разбавлять не только пиво.
Нужная бумажка, как ни странно, отыскалась между доносом на учительницу музыки, которая не только принимала учеников на дому, что, как Калерия подозревала, и послужило истинною причиной доноса, но и разучивала с ними идейно-непроверенные партии идейно чуждых строю композиторов, и скромною жалобой на хамство продавщицы Гузковой, имевшей дурную привычку лаяться на покупателей и регулярным образом недодавать сдачу.
Нужная бумажка была слегка измята.
И заполнена округлым на редкость аккуратным почерком. В верхнем углу виднелось жирное пятнышко, нисколько не портившее впечатление, но скорее даже казавшееся этаким украшением. От пятнышка пахло знакомо, шпротами в масле.
Калерия Ивановна перечитала бумагу дважды и задумалась.
Нет, в том, что жалоба в принципе существовала, нет ничего-то необычного. Возможно, конечно, что позже, потом, спохватившись, вспомнят и об этой вот папке, и проверят ее, и изымут, подправивши опись. Но пока жалоба была, оставалась и возможность проверить ее…
…или не соваться?
…или…
Она развернулась к карте города и задумчивым взглядом уставилась на нее. Улица Партизанская, названная так лишь пару лет тому, протянулась вдоль берега реки Кузянки, напоминая, что некогда улица Кузянской и именовалась. Старожилы со свойственным им упрямством и ныне-то называли ее только так, а жителей – кузянками, что последних злило несказанно.
Впрочем, интересовали Калерию вовсе не местные
