как себя дальше с ней вести. Хотел ведь исключительно положительное впечатление произвести, а получил в ответ какую-то непонятную стену отчуждения.
Она по жизни такая колючая, или только я удостоен подобной чести?
– Не составлю, – фыркает Кристи в ответ и ставит стакан с соком на поднос проходящего мимо официанта. – Извините, но все переговоры только в присутствии Аделаиды Ростиславовны.
И все. Жирная точка.
Девушка бросает на меня последний взгляд, полный презрения, и уходит.
Просто так. Без каких-либо объяснений.
Я не просто удивлен – я в полнейшей растерянности, поэтому перевожу взгляд на Аделаиду.
– Извините, Платон Романович, – улыбка резко сползает с лица женщины. – Я разберусь.
– Не надо разбираться, – снова смотрю на спину удаляющейся девушки. – Я сам.
– Не знаю, что на нее нашло, но…
– Сказал же, не надо разбираться, – обрезаю хозяйку модельного агентства и громко кричу вслед девушке: – Кристи, подожди!
Глава 9
Агата
Он меня не узнал! Как будто вообще никогда в жизни не видел! Просто смотрел на новую девушку – модель Кристи Мэй. Даже именем другим меня называет, вроде как мы не знакомы.
Больно. Обидно.
Противные слезы подступают, желая вот-вот вырваться наружу, когда слышу в спину громкое:
– Кристи, подожди!
О, мы уже на “ты” перешли? Надо же, какой быстрый и наглый этот Платон Терехов. Еще и я растяпа – не могла заранее поинтересоваться именем нового заказчика. Хотя, на кой черт оно мне надо? В принципе, абсолютно без разницы, кто платит бабки.
Лишь бы платили…
“Только не разревись, Агата!” – мысленно даю себе установку, как тут же чувствую прикосновение мужских пальцев к своему локтю.
– Да подожди ты! – Терехов резко дергает меня за руку, заставляя остановиться.
И повернуть голову в его сторону.
– Что-то еще, Платон… – запинаюсь, так как из-за нервозности напрочь забываю его отчество, но парень тут же расплывается в улыбке, поправляя меня:
– Можно просто Платон, – кивает в подтверждение своих слов, все так же держа меня за руку. – Ты так быстро сбежала…
– Плохо себя чувствую, – теперь уже я нагло перебиваю Терехова, лишь бы поскорее отсюда смыться и не разрыдаться, хотя как же хочется.
А еще больше хочется выпалить все, что я о нем думаю. Прямо в лицо этому негодяю. Желательно еще и в выражениях не стесняясь.
Тогда, почти шесть лет назад, я была еще слишком юна и наивна. Долго страдала, пытаясь все же Платона оправдать.
“У человека дела…”
“Он не такой плохой, как о нем говорят…”
“Он вернется…”
Но с каждым новым днем моя уверенность в том, что он действительно обо мне помнит, таяла, как снег на солнце.
Да, Платон
