мне в голову, но следом, как кадры из фильма проносятся картинки, и с каждой новой я понимаю, что это никакое не кино, это жестокая реальность.
Митя! Словно выстрел в голову.
От страха за сына получается открыть глаза и даже принять положение сидя, правда всего на пару секунд, и я падаю назад, глаза вновь закрываются, голова кружится, а к горлу подкатывает тошнота. Что со мной сделал этот незнакомец? С губ срывается стон, и я слышу голос сына.
– Мама, – совсем радом.
– Тихо, парень, не торопись, твоя мама ещё не проснулась окончательно, посиди здесь, – раздаётся голос мужчины, который я слышу впервые, а следом слышу приближающие шаги.
Пытаюсь вновь открыть глаза, и вроде получается, вот только вижу я только белёсую пелену. Да что со мной?
– Кажется босс перестарался, – говорит мужчина, и постель рядом со мной прогибается.
Моего лба касается холодная ладонь, и я замираю, наслаждаясь прохладой, даже голова перестаёт болеть, но ладонь задерживается всего на секунду и исчезает, а я роняю стон разочарования и неосознанно тянусь вслед за отобранной конечностью.
– Ну-ка, пацан, идём со мной, – слышу, что говорит мужчина.
– Митя, – зову сына, перед глазами начинает пропадать пелена, ещё нечётко, но я вижу сына, он сидит в большом кресле, а рядом с ним уже стоит очередной незнакомец.
– Не, пацан, стоять, – мужчина перехватывает Митю, и не даёт моему ребёнку приблизится ко мне.
– Уберите руки от моего ребёнка, – стараюсь говорить твёрдо и грубо, вот только с губ срывается практически писк.
С огромным трудом принимаю положение сидя, и пытаюсь скинуть с ног покрывало, чтобы спустить их на пол и встать с кровати, на которой я оказалась. Голова продолжает кружится, тошнота не отступает.
– А ну, легла обратно, – гаркает незнакомец, – всё с твоим сыном нормально, а вот с тобой нет, сейчас позову того, кто по медицине шарит, у тебя вон жар, и пацану рядом с тобой делать нечего, ещё заразится, – грубо произносит мужчина, – башку бы твоему Колосу оторвать за такие дела, сам гнида в могиле одной ногой, и вас за собой тащит.
– Идём, пацан, – говорит он Мите, беря его за руку, – а ты ложись, – летит уже мне.
Смотрю на то, как чужой человек выводит моего ребёнка и закрывает за собой дверь, а в голове кружатся его слова «…сам гнида в могиле одной ногой, и вас за собой тащит». Понимание того, что я ничего не могу сделать накрывает меня волной холодной воды. Тело подрагивает, такое со мной бывает при высокой температуре, вот только с чего она поднялась, мне не понятно.
Как бы не рвалась я в след за сыном, делаю так как приказал мужчина. Ложусь обратно, и ухватив край покрывала, укутываю себя чуть ли не с головой. Мне холодно, чувствую ломоту в теле. Сердце сжимается от страха за Митю, за Вову, и за саму себя. Что эти люди сделают с нами? Что будет, если Вова не придёт нас забирать? Нет! Трясу головой. Он обязательно придёт за нами, он спасёт нас. Гоню мысли о предательстве
