на свидание? – выпаливаю я. Мне порядком надоела эта однообразная игра. Хочется уже покончить с этим.
– Я не… – девушка отшатывается от меня, – это плохая идея!
– Да ладно! Всего один вечер! Никто не узнает! – «пока не узнает», мысленно поправляю себя я. – Есть такое место в Нью Йорке, куда все хотят попасть, но удаётся лишь избранным, – я заговорщически понижаю голос – Клуб «Феникс». Знаете?
Она удивлённо кивает.
– Сегодня, – шёпотом продолжаю я. – Я знаю владельца, он нас пропустит.
Говорю это и наслаждаюсь эффектом. Её глаза алчно загораются.
–Только один вечер и всё? – уточняет она.
– Это всё, чего я прошу, – заверяю её я.
– Хорошо! – тоже шёпотом соглашается она.
Я пожимаю её за руку чуть повыше локтя.
– Я выйду первым. Когда мы со стариком уйдём, выйдешь ты.
Подмигиваю ей и открываю дверь. До встречи, Морковка!
Глава 10. Блейк
– Садись, – мы зашли в кабинет отца, и он жестом указал мне на кресло перед массивным столом.
Я не торопился повиноваться и, зная, как это его взбесит, стал прохаживаться вдоль «стены славы» – сборища фотографий в рамках, на которых папаша корешился с сильными мира сего или блистал своими достижениями. Вот он пожимает руку какому-то шейху, а тут стоит в обнимку с одним из бывших президентов, на следующей – демонстрирует шестифутовую рыбину, которую он собственноручно выловил где-то на Аляске…
– Я хочу с тобой поговорить, – начал он откуда-то из-за моей спины.
– Ага, – согласился я, – Я уже понял.
– Блейк, повернись ко мне лицом, когда говоришь, – еле слышно сказал отец.
Да старик просто в бешенстве! Не хочу выводить его из себя раньше времени, поэтому разворачиваюсь лицом к нему и плюхаюсь на кожаный диван возле стены. Провожу рукой по гладкой спинке. Вспоминаю, как когда-то давно, лет десять назад трахнул прямо на этом диване папашину секретаршу. Она была первой в списке многих шалавистых баб, которых он пригревал у себя на груди. Но именно с той пошло моё извечное хобби – соблазнение его женщин.
В один прекрасный день, десять лет назад я пришёл в больницу к маме и снова увидел её в слезах. Она в очередной раз узнала из какой-то жёлтой газетёнки об измене отца. Папарацци засняли его на одном из частных пляжей на Бали вместе с его тогдашней секретаршей. Старый козёл не смог даже тогда сдержаться, даже зная о болезни мамы… Я был настолько зол на него, что вернувшись, разгромил его драгоценную ретро тачку его же любимой клюшкой для гольфа номер 17.
Мама так переживала, что это нервное напряжение отразилось на течении её болезни. Она умерла через месяц после того инцидента.
Я посмотрел в глаза отцу и улыбнулся:
– Я тебя слушаю, отец.
Единственное, чему нас с сестрой не нужно было обучать, так это лицемерию. Мы эту способность, видимо, унаследовали. У меня получалось хорошо. У неё – ещё лучше.
– Блейк,
