что он скажет снова – ничего.
– Совсем ничего? – решаю уточнить, еще не получив его ответ.
– Совсем. Мы перерыли всё, но она на самом деле будто бы сквозь землю… Мы делаем всё возможное!
– Тогда попытайтесь сделать невозможное! – почти кричу я и отключаю телефон.
Если Дымка действительно не сможет забеременеть, то у меня не останется шанса спасти дочь. Как я смогу посмотреть ей в глаза и сказать, что не справился? Я не могу предать маленькую крошку, жизнь которой зависит от меня.
Она страдает за мои грехи…
Лучше бы Бог забрал мою жизнь, чем теперь пытается отнять мою девочку.
Какое-то время я думаю – ну почему мои стволовые клетки не подходят ей? Но я ничего не соображаю в медицине… Врач объяснял, а я так и не понял. Я бы без раздумий сердце из груди вырвал и отдал ей… Она больше достойна жизни, чем я.
Смотрю на небеса и беззвучно молю их поменять меня с Асей местами.
Я хочу, чтобы моя дочь снова радовалась жизни, чтобы она жила!
Жду Дымку, нервно поглядывая на наручные часы.
Её нет почти час.
Ладно.
Сорок минут.
Почему так долго?
Что, если она передумала?
Вторая мысль бьёт по вискам молотом Тора: а что, если на неё напали в подъезде?
Мне следовало пойти с ней, чтобы оберегать её. Я ведь всегда тенью маячил за её спиной и оберегал, а когда оказался так близко, потерял бдительность!
Идиот!
Подхожу к подъезду и уже хочу набрать номер её квартиры в домофоне, но дверь открывается, и Дымка выскакивает наружу. Мы с ней сталкиваемся, и она ударяется лбом о моё плечо.
– Не стой у меня на пути, Багрянский! – цедит сквозь зубы, как маленький ёжик, а меня забавляет это.
Вынужденно для самого себя признаю, что скучал по ней, но потом напоминаю себе, какой нож она вогнала мне в спину.
– Прости, но иногда следует смотреть по сторонам! – отвечаю и прикусываю язык.
Мы с Дымкой частенько препирались раньше. Ссорились, мирились, но сейчас я не мог вести себя точно так же и заигрывать с ней: она ненавидит меня. От решения Дымки может зависеть жизнь моей дочери, и я должен делать всё, чтобы создать для бывшей комфортные условия… А главное для неё – чтобы я держался в стороне.
Тяжело вздыхаю, беру сумку из её рук, на мгновение позволив прикоснуться к запястью девушки пальцами. Меня прошибает ознобом, а Дымка пыхтит и ругается себе под нос, что вообще согласилась поехать со мной.
– Багрянский, ещё раз посмеешь прикоснуться ко мне, и я вернусь! Держись от меня подальше! – строгим тоном заявляет Дымка. – Я предупредила!
Она говорит, совсем как тогда, когда я на коленях перед ней ползал и молил о прощении, а она с гордым видом смотрела на меня и готовила ужаснейшую подлость по отношению ко мне. В тот день рухнула империя, которую
