что однажды, когда он совсем загрустил, я стала умолять его не терять присутствия духа, проявлять стойкость и верить. Непременно верить в то, что я поправлюсь, стану хорошей, правильной, нормальной девушкой. При этом именно тогда, не будучи искушенной во врачебном искусстве, тем более в психоанализе, я убеждала доктора Юнга в том, что это единственный способ добиться улучшения моего здоровья.
Мой Юнга
Проклятый камешек! Ну сколько можно изводить обессилевшую пожилую женщину!
Остановиться бы на месте, опереться на руку Ренаты, снять туфельку и вытряхнуть из нее причину нестерпимой боли в ноге.
Воспоминания Сабины о лечебнице Бургхольцли были прерваны очередным уколом острого камня, который все больше натирал ногу.
Однако, страшась участи той женщины, которую так безжалостно застрелил немецкий офицер, и желая быть рядом со своими дочерьми, чтобы поддержать их в любую минуту, Сабина не решалась замедлить шаг. Вместо этого она, собравшись с силами, встряхнула ногой, в результате чего камешек переместился к середине стопы. На мгновение стало легче, и Сабина облегченно вздохнула.
Так! О чем же я думала до этого? Каким воспоминаниям предавалась?
А, вспомнила. Клиника Бургхольцли. Меня выписали из нее 1 июня 1905 года. Я стала студенткой медицинского факультета Цюрихского университета.
Была ли я довольна и счастлива?
Несомненно. Хотя…
Что хотя?
Так случилось, что радость от возможности приобретать необходимые для будущего врача знания соседствовала с чувством подавленности. Будучи серьезной, критически настроенной и независимой, я стала замечать свою собственную изолированность от других студентов, которые смотрели на жизнь проще и старались больше предаваться развлечениям, нежели сидеть за книгами. Меня же потянуло к научной работе, что скорее всего было следствием моего приобщения к исследовательской деятельности доктора Юнга, который проводил ассоциативные эксперименты.
И это все?
Конечно же, нет, хотя изоляция от других студентов не прибавляла мне оптимизма.
Но главное состояло в другом. Передо мной стояли непростые вопросы, ответов на которые я не могла найти в то время.
Я ни с кем не могла поделиться своими сокровенными мыслями: ни с родителями, ни с доктором Юнгом, по крайней мере, в тот первоначальный период, когда начала ощущать томление по ласкам, не оставлявшее меня в покое ни днем, ни ночью.
Кроме родителей и Юнга у меня не было никого, кто был бы мне так дорог. Поэтому ничего не оставалось, как отводить душу в дневнике, о котором никто не догадывался и на страницах которого я могла высказывать самое сокровенное.
– Может быть, выйти замуж, чтобы не быть столь одинокой? – обращалась я сама к себе с вопросом.
– Нет, это не по мне, – себе же и отвечала я.
– Подчиняться другой личности, даже ради получения оргазма? – продолжала я свое вопрошание.
– Увольте
